Страх звёзд

Корабль перестало трясти, в углах стен зажглись робкие мерцающие огоньки — заработали аварийные люминофоры. Томаш увидел Айшу, которая лежала у стены с красным от крови лицом. Рядом с ней валялся переломанный в пояснице бакариец в серебристой форме.

— Фён! — Томаш замотал головой. — Фён, ты где?

— Да здесь я…

Фён появилась у него из-за спины — её словно вынесло подъёмной силой из темноты. Она стояла, покачиваясь, и опиралась о спинку стула. Нос у неё был сломал, кровь заливала губы.

— Что это было? — проговорил Томаш.

Фён вытерлась рукавом и сплюнула на пол.

— Харавац его знает!

— Литийский флот?

— А кто ещё?

Фён подёргала за оковы на подлокотниках и что-то яростно пробормотала. Кровь хлестала у неё из носа.

— Ты как? — спросил Томаш.

— Нормально. До венчины заживёт.

Она беспокойно оглядывала отсек. Одна из стен лопнула посередине, как будто её пробили огромным долотом, но дверь в коридор по-прежнему была открыта.

— Иди! — крикнул Томаш. — Меня отсюда не вытащить! Не теряй время!

— Разбежался! — Фён посмотрела на него сердитым взглядом. — Да и куда идти-то?

— Послушай, — начал Томаш, — ты ещё можешь спастись! Здесь должны быть…

— Что? Шаттлы? В дупу это всё! Не пойду я одна!

Фён захромала к валяющемуся рядом с Айшей бакарийцу. Корабль вновь содрогнулся — по стенам прошла предсмертная судорога выходящих из строя механизмов, — и Фён упала на пол.

— Нет времени! — закричал Томаш.

Фён поднялась — она двигалась так медленно и неловко, словно барахталась в густом киселе, — но очередной толчок снова повалил её на пол. Взвыла сирена. Фён вытащила что-то с пояса бакарийца и заковыляла обратно к Томашу.

С потолка гремели душераздирающие угрозы.

— Сейчас…

Фён со стоном упёрлась в спинку стула и навела на подлокотник чёрный импульсник с длинным дулом. Пот стекал у неё по лбу, нос не переставал кровоточить. Она несколько раз моргнула.

— Давай! — выдохнул Томаш.

Фён нажала на спусковой крючок. Запястье Томаша обожгло кипятком, он взвыл от боли и — взмахнул освобождённой рукой.

— Извини… — пробормотала Фён.

— Всё отлично! Ты молодец! Остался ещё один!

Томашу вдруг показалось, что Айша зашевелилась и повернула к нему залитое кровью лицо.

Фён снова выстрелила. Томаша полоснуло по коже огнём, и разрезанный стальной манжет раскрылся. Он встал — и тут же чуть не рухнул на пол. Весь отсек шатался, как при землетрясении.

Фён посмотрела на Томаша испуганным взглядом, мигом растеряв всю решимость.

— Пойдём!

Томаш потащил её в коридор — Фён прихрамывала, и ему приходилось поддерживать её за плечо. Пол в коридоре вспучился и треснул, оголив чёрную пропасть трюма. Вспыхнули аварийные люминофоры. Кто-то пробежал по коридору, споткнулся и кубарем покатился в красное марево.

— Куда? — Фён вцепилась Томашу в рукав.

Кровь стучала в висках.

— Спасательные капсулы! Здесь должны быть капсулы или шаттлы!

— Да кто нас туда пустит!

— Пошли!

Томаш выбрал направление наугад. Он почему-то был уверен, что оставаться на месте равносильно смерти, хотя совершенно не понимал, что происходит на корабле.

Они доковыляли до конца коридора, когда в спину им ударила взрывная волна. Их швырнуло на пол. В височные кости, как лезвие пилы, вре́залась надсадная сирена. Томаш обернулся и увидел, как медленно наступает мрак — гаснет освещение, электрические цепи отрубаются одна за другой, и весь коридор, метр за метром, проваливается в темноту. Из чёрных теней потянулись извивающиеся щупальца вахара.

— Быстрее! — прохрипел он.

И снова пошёл наугад — туда, где было больше света.

— Куда мы идём? — спросила Фён. — Ты знаешь или…

Всё вокруг заходило ходуном, затряслись с протяжным стоном стены, и потолок прорезала глубокая трещина.

— Держись! — Фён схватилась за леер в стене.

Томаш едва успел зацепиться за леер, когда обезумевшие гравы попытались с размаху швырнуть его на потолок. Леер больно врезался в ладонь и затрещал от натуги.

Взвизгнули громкоговорители, изрыгнув бессвязные, отдающие металлом звуки, и тут же захлебнулись в дребезге помех. В лицо ударил поток горячего воздуха, как из открытой духовки. На лбу тут же выступил пот.

Гравы уже не тянули к потолку, но центр притяжения сместился, и идти приходилось, держась за леер.

— Что это? — пробормотал Томаш и вытер рукавом пот. — Откуда такой жар?

Фён посмотрела на него и качнула головой.

— Я не уверена, но… Если это наши, то у артмодуля стандартная программа — вести огонь по радиаторам. Ну по тем, которые пушки охлаждают. А щитов здесь, похоже, уже нет.

— Боже мой… — С каждой секундой становилось всё жарче, аварийные люминофоры расплёскивали по стенам красный свет, и казалось, что коридор раскалился, как в жаровне. — А бакарийцы разве этого не видят? Почему они…

Томаш не договорил и закашлялся — воздух обжигал лёгкие.

— А у их артмодуля, — сказала Фён, — может быть своя программа. Продолжать стрелять, несмотря ни на что.

— И выводить тепло в жилые отсеки.

На стенах заплескали голограммы — бакарийская вязь и дёрганые, указывающие в конец коридора стрелки.

— Туда! — крикнул Томаш. — Это направление эвакуации!