Страхолюдие(СИ)

- Сударыня сие бесполезно. - Доктор приступил к своему любимому занятию по протирке пенсне. - Я уколол мисс Маргарет малость успокоительного с витаминами, и дал стандартную порцию снотворного. В данный момент ей крайне необходим физический отдых и душевный покой. А завтра утром, когда мисс освободится от сладких объятий Морфея, то и сама сможет к нам присоединиться.

Господам не хотелось расходиться по душным каютам, однако утомительный день, изрядно расшатав нервишки, сказывался неумолимой усталостью.

* * *

Из мягких оков фантастического сновидения баронессу вырвал бой настенных часов.

"Один, два, три... И все? Любопытно, сколько это пробило, три или четыре? А может двенадцать?" Она гадала о времени лежа в полной темноте, вслушиваясь в тихое сопение дочери. Так прошло около получаса. Однообразное цоканье маятника никак не давало уснуть. Наконец, один удар медных чашечек подтвердил унылое предположение.

- Черт возьми, уже две четверти часа не могу уснуть. Просто напасть какая-то. Все-таки зря я не послушала Сарриту. Девочка приняла снотворное и сейчас спит без проблем. И видит сны, вероятно хорошие. - Как раз в этот момент дочь переворачивалась на другой бок, при этом бормоча нечто нечленораздельное улыбчивым голосом.

Засецкая покинула постель, зажгла пару свечей в подсвечнике. Каюту сразу окутали силуэты черных теней. Духота свирепствовала неимоверная. Впрочем, тоже относилось и к общей тишине. Она распахнула иллюминатор, однако никаких изменений не последовало: ни шума ветра, ни грохота такелажа, ни плеска волн, ни свежего воздуха.

- Вот проклятье, когда же начнет дуть ветер!? - Засецкая сказала эту фразу, точно кому-то огрызнулась. - Да-а уж, еще не известно, когда мы вообще доберемся до суши.

Она потянулась к свечам с намерением их задуть, как внезапно в дверь тихо постучали. От неожиданности баронесса пугливо присела; слегка подломив колени и согнув поясницу. Испуганный взгляд прыгал с двери на деревянные ходики, чей циферблат демонстрировал чуть больше половины четвертого ночи. "Для обслуги рановато". - Мелькнула короткая мыслишка и - тишина... Она с волнением прислушалась: лишь цоканье маятника, да трепет собственного сердца. И хотя это был только стук в дверь, не предвещающий ничего страшного, а все же, по какой-то необъяснимой причине, начали трястись конечности. Засецкая осторожно выпрямилась, на цыпочках подкралась к противоположной постели. Легонько потрепав Сарру за плечо, поняла, что девочку сейчас не разбудить: та только плямкала губами и томно вздыхала.

Теперь раздался мягкий шорох, будто в дверь скреблись не ногтями, а пучками пальцев. Спустя несколько секунд звук затих. "Странно, почему кто-то пытается привлечь внимание, но не отзывается? - Баронесса напрягла извилины. - Кто бы это?"

После подозрительного шороха, в дверь вновь постучали.

"Как же меня это бесит! - Она стала посредине каюты, расправила плечи, подняла подбородок. - Терпеть не могу бояться".

- В чем дело? - Рыкнула Засецкая тихим, но властным голосом. - Кто посмел будить меня ни свет ни заря? - Однако, игнорируя поставленные вопросы, в дверь опять постучали. - Что за дьявольщина, что происходит! Кто там!?

Теперь из коридора послышался женский, с оттенком радости голос. - Баронесса откройте это я. Необходимо с вами срочно увидеться.

Голос, Засецкой показался знакомым. Десятисекундные размышления сменились маской прозрения.

- Ну, как же, конечно. - Она шагнула к двери. - Мисс Морлей это вы?

Голос из коридора почти шипел. - Да, я, отворите.

Рука торопливо повернула ключ в замке и приоткрыла небольшую щель, однако не суждено было ей самой пригласить визитера в каюту, ибо кто-то с той стороны уверенно распахнул дверное полотно настежь. Засецкая подняла глаза и... застыла точно ледяной айсберг. Причем скованная ужасом дама была не в состоянии ни пошевелиться, ни даже закричать, так как на пороге стояла покойная Мадлен Стрейд! Ее обезображенное лицо, покрытое сине-фиолетовыми язвами, имело устрашающую перекошенность, волосы напоминали торчащий во все стороны ворс от половой щетки, а глазные белки, заметно подернутые мутно-белой пеленой, походили на растресканную яичную скорлупу. На ее оголенных плечах лежали мокрые водоросли. Покойница вообще была вся мокрая, точно явилась из самой преисподни; а точнее со дна океана. Ее синие губы расползлись в разные стороны, обнажая кровоточащие десна, истерзанные гнойной сыпью, из которых, вместо зубов торчали шевелящиеся черви. Она медленно подняла вздутую, лиловую руку. Баронесса с бешеной скоростью стрельнула зрачками. Оживший труп в кривых узловатых пальцах с черными ногтями держал ту самую смертоносную булавку.

- Это ты мне ее подбросила. - Брызжа кровавой слюной, прошепелявило явление, и мерзко рассмеялось.