Страхолюдие(СИ)

По самому центру острова возвышается колоссальная гора, достигающая своим пиком высот десяти тысяч футов; сплошь укрытая вечнозеленой тропической чащей. Магниферы, ильмовые, кущи мирта и черное дерево, финиковые пальмы и деревья акации, бамбуковые рощи и опутанные лианами бутылочные деревья создают подобие африканского ландшафта. А растущие у подножия мальвы, напоминают чарующую красоту Гавайских островов. Теперь взглянем на гору с высоты полета коршуна: Гора является давно потухшим, угасшим, навечно уснувшим вулканом, чей зубчатый кратер сродни хрустальному бокалу, щедро наполнен до самых краев кристально чистой, родниковой, а из этого следует пресной водой. Кстати, несметное множество ключей, бьющих из земли на протяжении всего западного склона, к подножию рождают бурлящую реку; которая шумным потоком впадает в соленые воды океана. Эти родники также являются единственным и в одночасье щедрым источником питьевой воды, делающей таинственные земли пригодными для обитания. В некоторых местах, кипящая коварством, постоянно спешащая речушка устраивает более-менее спокойные заводи, которые блестят на солнце серебром искрящейся форели и резвящегося лосося. А заросшие тростником и сочной осокой берега, с отдельными участками высокой луговой травы, представляются наилучшим местом проживания тысячной армии живых организмов, формирующих богатейшую фауну острова.

Однако если воспарить к самым облакам, то пытливый взор способен осязать еще один, давным-давно угасший кратер вулкана. Вот только этот монстр, в отличие от своего взметнувшегося в поднебесную высь собрата, напротив, спрятался в бирюзовых глубинах прибрежных вод. С той стороны, где каждое утро зарождается заря, точно прицепившийся репей, расположилась превосходная коралловая лагуна, зажатая между гигантскими клыками скал и утесов: надо полагать они и есть вершина второго вулкана. Зеркально гладкую поверхность бухты, кажется, невозможно потревожить абсолютно ничем. Ее прозрачные, доступные осязанию до самого дна воды переливаются драгоценным ожерельем измельченного кораллового гравия, доходящего лишь до линии прибоя, где его сменяет широкая полоса ослепительно белого песка. Исключение составляет только северная оконечность острова, где берега беспощадно истерзаны гранитными скалами да ущельями.

Длина всего побережья усеяна шикарными пальмовыми деревьями гифенами, которые просто кишат серыми попугаями жако. Их голосливое присутствие напоминает фауну Заира, что резко контрастирует с самими гифенами, будто сошедшими с египетских пейзажей. И тут же, почти сразу за пальмами, открывается изобилие сандаловых дебрей, вперемешку с пандановыми чащами; из которых доносится многоликий гвалт всполошившихся туканов, райских птиц графа Рагги и экзотических малахитовых нектарниц. Долины раскинувшиеся у подножия горы щедро усеяны кофейными и кокосовыми плантациями, а рощу шоколадного дерева, которая притаилась сразу за каучуковой посадкой, замыкают заросли сахарного тростника. Плотная стена этого тростника упирается в каменистые берега упомянутой ранее реки, на заливных лугах которой величаво выхаживают красавцы фламинго и стайки алых ибисов. А чуть в стороне, под тенью огромного баобаба растянулись три львицы, лениво наблюдая за парочкой пасущихся зебр.

Всю прелесть острова трудно передать словами. Ей нужно любоваться воочию, ощутить, вдохнуть эти благоухания и слиться с природой воедино. Пожалуй, не один континент всего земного шара не в состоянии конкурировать по своей красоте с непорочной, вечнозеленой, круглый год пестреющей, неиссякаемой гаммой красок, кои царствуют в этом райском местечке.

А впрочем, дабы постичь гений природы необходимо лично побывать на острове, ибо он является венцом ее творений.

* * *

" О, как же гудит голова..."

С того момента, когда Кортнер очнулся, это была первая, как железом по стеклу, прорезавшая сознание мысль. Его распластанное ниц тело лежало наполовину в воде, поэтому маленькие волны ласкового прибоя нежно покачивали ноги, которые безжизненно болтались на поверхности точно две сопливые медузы. Да вообще, со стороны старик походил на запоздалого пьянчужку, который, валяясь на заснеженной стрит, уткнулся лицом в сугроб.

- Где это я? - голосом умирающего простонал американец, пытаясь пошевелить руками, однако дикая боль в суставах беспощадно выкручивала все конечности. - Наверное, в аду...

Кортнер поднял голову, но открывать глаза не решался: все лицо залипло мокрым песком, а в затылок и спину что-то сильно припекало.

"Да уж, я определенно угодил в пекло, и меня уже начали поджаривать".