Страна холодного солнца

Ярин переключил радиостанцию на 14 канал, ушей поменьше, но все же по открытой связи много не наговоришь, и он задал с виду нейтральный вопрос:

– Как себя чувствует начальник?

– Нормально, отдыхает.

– Понял, конец связи.

Командир защелкнул трубку на рычагах радиостанции. Видимо, еще не доложили, берегут старика. Немного подумав, он вызвал вахтенного радиооператора.

Далее события развивались стремительно.

На ходовом мостике появился растрепанный, с красными глазами радист.

– Вызывали, товарищ командир?

– А свяжись-ка ты с оперативным гидрографии и запроси подробности разрушения Херсонесского маяка.

Радист, как и положено, приказ командира исполнил беспрекословно, точно и в срок.

Получив запрос, оперативный дежурный растерялся. Служил он долго, видел много чего, но чтобы такое… Сначала он хотел послать в грубой форме, но потом успокоился и на всякий случай связался с дежурным по Севастопольскому гидрографическому району.

– Слушаю, дежурный по району старший лейтенант Чернов.

– А что там у тебя с Херсонесским маяком?

– А что с ним должно быть?

– Это я у тебя спрашиваю, Чернов! Разрушений нет?!

Дежурный по гидрографическому району связался с начальником маяка.

– Что там у вас происходит?!

– Да ничего, маяк работает в штатном режиме.

– А разрушений нет?! Обойдите башню и доложите!

Начальник маяка, старый заслуженный гидрограф, ничего не понимая, обошел башню и доложил в гидрорайон:

– Разрушений не обнаружено.

Дежурный по району тут же доложил оперативному:

– Маяк работает в штатном режиме, разрушений нет!

– То-то же, и не спать на дежурстве!

Оперативный дежурный гидрографии повесил трубку телефона и неожиданно для себя почувствовал облегчение.

На «Фаддей Беллинсгаузен» полетело донесение: «Вопроса не понял. Херсонесский маяк работает в штатном режиме, разрушений нет».

Прошло совсем немного времени, и на мостике снова появился вахтенный радист, он передал командиру ответ оперативного и заодно список действующих ПРИП. Ярин внимательно изучил обе бумажки, и когда в списке действующих не обнаружил ПРИП 34/83, он начал понимать, что произошло.

– А где у нас штурман? Штурмана сюда!

Застегиваясь на ходу, Кудряшкин влетел в штурманскую рубку.

Командир указал карандашом на Херсонесский маяк и тихо спросил:

– Это что?

Женя понял, что шутка не удалась, но еще не осознал, насколько. Он густо покраснел и начал невнятно лепетать:

– Я это, я пошутить хотел, я думал…

– Ну что тебе сказать, Кудряшкин, все есть в твоей шутке, и интригующее начало, и неожиданный конец, как у тайской бабы, но почему-то не смешно.

Штурман купился на спокойный тон командира:

– Почему не смешно?

– Да потому, что над святым не шутят!

Ярин спускал пар, он разразился бранью с обильным применением обсценной лексики.

Кудряшкин обтекал, его вид вызывал непреодолимое желание поддать. Уловив перерыв в командирской речи, он пробормотал:

– Это же просто шутка, я же маяк не разрушал…

Когда по существу уже все сказано, начальство всегда задает один и тот же вопрос:

– О чем ты вообще думаешь?!

Господи, о чем может думать рыба, когда ее обваливают в муке? Штурман молча потупился, в дикой природе эта поза означает полное повиновение и снимает агрессию у альфа-самца.

Ярин успокоился.

– Уйди с глаз моих.

Фактически это было прощением, все же скоро встреча с родными, да и маяк на месте, работает в штатном режиме.

Внеплановое мероприятие

«Адмирал Владимирский» подходил к боновым воротам, следом в кильватере уверенно шел «Фаддей Беллинсгаузен». Рядом с ними, словно дворовая собачонка под ногами породистых лошадей, путался катер с надписью «ПРЕССА» на борту. Над группой кинооператоров возвышался ведущий популярной телепередачи «Клуб путешественников» Юрий Александрович Зенкевич.

На рейде не тормознули, сразу дали добро на вход, а на командном пункте управления рейдом подняли сигнал «С благополучным возвращением». На сигнальном фале развевались три флага – «UNIFORM», «WHISKEY» и «3». Первый означал – «Курс ведет к опасности», второй – «Мне необходима медицинская помощь», третий флаг – тройка, просто цифра, что с нее взять, зато все вместе это и означало – «С благополучным возвращением». Ох и непроста же флотская служба.

Швартовались на Минной стенке, по причалу, ожидая, прохаживался комфлотом, Зенкевич с микрофоном в руках крутился вокруг него, как весенний шмель вокруг аристолохии крупноцветной.

«Фаддей» еще швартовался, а на «Владимирский» под шум звонков и вопль «смирно!», отдавая честь флагу, поднимался командующий флотом.

Оркестр жег «Славянку», дирижер оглядывался, стараясь понять, какое впечатление оркестр произвел на командование. Он был единственным, кто позволял себе стоять к командующему задом, имел полное право, ведь всем известно, что задница дирижера – это лицо оркестра.

Скоропалительно начавшийся торжественный митинг, посвященный благополучному возвращению из кругосветной антарктической экспедиции, скоропостижно закончился. Все рвались домой, к семьям.