Страна холодного солнца

Случилось очередное геофизическое расстройство, стоять больше суток, а начать опорные маятниковые наблюдения никто не удосужился. У семи нянек дитя без глазу. Адмирал уже не злится, ему просто интересно:

– Почему?!

А в ответ спасительное:

– Виноват, исправлюсь!

Нехорошее здесь место, нерадостное, рыба и та не ловится.

Наконец подошел танкер, а следом за ним и «Владимирский».

«Фаддей» принял топливо и стал на низком старте. Желания сойти на берег ни у кого нет, надоело все до чертиков, до боли хочется домой.

Посольские привезли газету «Правда» за 31 марта со статьей Вчерашина «К берегам Антарктиды», в которой маститый писатель поведал о нелегком труде гидрографов и сделанных открытиях.

Снялись с якоря, все, теперь домой без остановок и всяких там задержек. Судно, видимо, тоже соскучилось по порту приписки, хоть и немолодое, а бежит бодренько. Через пятнадцать суток должны быть в Севастополе.

Фундаментальные законы Гапонова

Жизнь так устроена, что все в ней стандартизировано и регламентировано законами. Разнообразие и количество законов поражает. Существуют законы диалектики, философии, законы логики, физики и химии, есть Основной закон государства – Конституция, законы морали есть, и даже есть законы гор.

Капитан 2 ранга Гапонов будучи человеком эрудированным, наблюдательным и обладающим чувством юмора, на втором месяце кругосветной экспедиции занялся законотворчеством. Он скромно именовал свои открытия «Фундаментальными законами корабельной социологии» и аккуратно записывал их остро отточенным карандашом в записную книжку штурмана.

Все началось с прикомандированного от ленинградского отделения Института земного магнетизма инженера Лабковского. Инженер считал себя большим ученым и при этом незаменимым, хотя, если бы он объявил бессрочную забастовку, вряд ли бы кто-нибудь это заметил. Жил он по принципу «я и здесь молчать не буду» и очень скоро приобрел репутацию сутяги и зануды. Своими замечаниями и комментариями он сумел достать всех. Поначалу срабатывал закон корабельного гостеприимства, но со временем ситуация изменилась. Дело дошло до того, что старший моторист Громыхало, не сдержавшись, приложил инженера к переборке. Понимая мотивы Громыхала, командование хотело инцидент замять, но Лабковский, повизгивая, требовал для моториста самого сурового наказания.

Тут у Гапонова и родился Первый закон корабельной социологии: «Лучше сто айсбергов на экране локатора, чем один Вайсберг в коллективе».

* * *

Написанию Второго закона поспособствовало аморальное поведение мичмана Шнурковского. Петя Шнурковский был нетипичным мичманом, алкоголем не злоупотреблял, органично смотрелся в любой компании, с судна не тащил, был смекалист, рукаст и безотказен, а еще он был обладателем выдающегося мужского достоинства, за что и получил прозвище Членистоногий.

Ко всем своим достоинствам мичман Шнурковский был изрядным похотливцем, и если на берегу это его хобби особо в глаза не бросалось, то в замкнутом пространстве, коим является судно в море, это его пристрастие становилось вызывающе заметным.

Попался Членистоногий на экспедиционной барышне из Киевского института геологии АН УССР. Та, прожив на свете немало лет и так и не найдя не то что счастья, а и не изведав даже простого бабского удовлетворения, прилипла к Петьке, как репей к собачьему хвосту. Осознала дура, что счастье и оргазм в ее возрасте – это одно и то же, а тут еще Членистоногий сбоев не давал.

Влипли они, когда одуревшая от желания барышня подловила его у кладовки, где хранились керны, добытые тяжким трудом морских геологов. Подхватив старшего научного сотрудника за жирные ляжки, Петя впихнул ее в кладовку.

Вообще-то любовью они занимались в разных местах – корабельная архитектура изобиловала всякими малодоступными местами, не брезговали и природой, встречались на сигнальном мостике под яркими звездами Южного полушария, и никому до этого дела не было.

А тут вышла промашка, многоопытный Шнурковский расслабился и похотливым задом своей невоздержанной подруги расплющил непросохшие керны с фрагментами фанерозоя, начисто смешав синийскую эру с палеозоем, мезозоем и кайнозоем. Вот так одним половым актом была практически уничтожена работа целого коллектива. Этого Членистоногому простить не могли, хотя и входили в его положение.

Драли Петю в каюте командира. Он сидел на краю диванчика в аккурат напротив рабочего стола командира, за которым на переборке, как икона в красном углу, висел портрет Генерального секретаря ЦК КПСС – дорогого Леонида Ильича Брежнева.

На одного воспитуемого собралось четверо воспитующих. Начальник штаба дивизиона капитан 2 ранга Гапонов, начальник экспедиционного отряда капитан 2 ранга Парашин и командир капитан 3 ранга Ярин сидели полукругом в креслах, прикрученных к палубе. Замполит, старший лейтенант Абзацев, докладывал стоя:

– …в то время когда весь экипаж в едином порыве трудится над выполнением…

На портрет генсека села жирная корабельная муха, Петя оживился. Муха лениво проползла по лбу и спустилась на левый глаз Брежнева.