Страна отходов. Как мусор захватил Россию и можно ли ее спасти

Я пытаюсь угадать, чем была та или иная тряпка раньше: модной курткой, брюками или майкой. Мне попадаются несколько рваных жеваных ковров, синий рабочий комбинезон с дыркой между ног в полметра, черная куртка с колонией из полусотни зеленых жуков размером с ноготь, несколько пар хозяйственных перчаток в удовлетворительном состоянии. Пока я ищу одежду, мои синие кроссовки почти полностью покрываются желтой свалочной грязью. Они уже и сами выглядят не лучше вещей, в которых я роюсь.

В итоге я забрал со свалки двое штанов с плесенью и легкую куртку, по которой полз червяк. Моя девушка была против того, чтобы я стирал эти вещи в стиральной машинке. Она потребовала сначала купить таз, в котором я постираю эти вещи, потом прокипятить их, а потом еще раз постирать. Таз, по ее мнению, после этого нужно было выбросить. Выбрасывать таз я, конечно, не стал, но в остальном послушался. Сначала промыл вещи от песка, десять раз меняя воду в тазу. Потом постирал их руками с порошком два раза, а после ошпарил кипятком. В первый раз вода в тазу была чернее ночи. Спустя полтора часа ручной стирки вода наконец стала казаться прозрачной. В конце я засунул вещи в стиральную машинку на три с половиной часа.

Вещей, правда, за время стирки осталось всего две: одни штаны я решил не стирать, потому что требовалось слишком много сил, чтобы привести их в порядок. К тому же они оказались не моего размера, да и отдать их кому-то я бы вряд ли смог – слишком потрепанные и рваные. Забери я эти брюки со свалки хотя бы на полгода раньше, может быть, их удалось бы спасти, а так они снова вернутся на вещевое кладбище. Забавная у них судьба: сшили в Индии, потом, быть может, поносили в Европе, затем в русском секонд-хенде их купил какой-нибудь Виктор Петрович, спустя лет десять протер на них колени и выбросил. Так они оказались на Балашихинской свалке, где их подобрал я, привез в Москву и после безуспешных попыток реанимации понес обратно в мусорный бак. Теперь штаны отправились в свой последний путь на мусорный полигон. Они сделаны из синтетических волокон, поэтому будут гнить еще сотни лет.

Отстиранные штаны и куртку можно носить. Видно, что они подержанные, но для дачи вполне подойдут (или для города, если нравится нарочито неопрятный стиль). Мне на свалке особо выбирать не приходилось – взял то, что нашел на поверхности. Уверен, в ее глубинах затерялась масса классных вещей.

То, что для нас мусор, для других может быть домом, источником заработка, хобби и даже искусством. Я решил найти людей, которые относятся к отходам как чему-то значимому. Они собирают то, что другие выбрасывают, вдохновляются мусором и делают на нем деньги.

Тысяча червей

Алексей Антонов живет в двухкомнатной квартире – а с ним жена, двое детей, кот и три тысячи червей. Раньше, когда Алексей жил не в Москве, а в Ульяновске, червей было в 15 раз больше. Началось все с огорода, который Антонов решил создать на дачном участке. Стал изучать удобрения и понял, что лучше биогумуса, который остается после червей, ничего нет.

Алексей завел дома несколько червеферм, а потом переместил их на технический этаж под крышей. Управляющий и соседи были не против, даже наоборот – приносили Антонову еду для червей. Еда – это кожура от картошки и апельсинов, заварка, кофейная гуща, яичная скорлупа и другие пищевые отходы. Работает ферма достаточно просто: в закрытую емкость (у Алексея это поставленные друг на друга ящики) кладут червей, остатки еды, картон или сено (последние нужны червям для лучшего пищеварения). Сверху немного торфа, чтобы не было запаха. Через три недели черви всё съедят и оставят после себя черную землю – биогумус. Его Алексей добавляет в домашние цветы: после такого они «начинают буйствовать». Когда черви всё съедят, ящики начинают пахнуть землей после дождя.

Прежде чем кормить червей, отходы нужно подготовить, чтобы они не гнили и были рыхлыми. Картофельные очистки Алексей замораживает либо десять дней отмачивает в банке с водой. Апельсиновую кожуру и другие отходы сушит в холщовых мешочках за батареей. Неприятного запаха, по словам Антонова, нет: «Жена, если что не так, сразу все выскажет». Зато в комнате немного пахнет цитрусом.

В Ульяновске Антонов заведовал 30 червефермами, еду для которых носили ему пять семей. Некоторые забирали потом биогумус и червей: кто на дачу, кто на рыбалку. По словам Алексея, помидоры, выращенные на гумусе, и слаще, и быстрее созревают. Остатки гумуса мужчина продавал по 600 рублей за мешок. В месяц получалось четыре мешка. Времени на хобби тратил немного, около трех часов в неделю. Работает Алексей торговым представителем марки сигарет. Сам не курит.