Страна Оз за железным занавесом

Хотя в первом издании 1939 года мелким шрифтом и было указано, что это «переработка сказки американского писателя Франка Баума „Мудрец из страны Оз“», а не перевод, и «Литературная газета» повторила это в анонсе публикации, мало кто обратил внимание на то, что книга была создана на основе американской детской сказки. Имя Баума никогда не появлялось на обложке, а в некоторых изданиях он вообще не упоминался. Начиная с 1959 года последующие переиздания иногда включали короткое послесловие, в котором Волков слегка намекал на то, что написал свою сказку «по мотивам» «Волшебника страны Оз» Лаймена Фрэнка Баума, таким образом указывая на связь с книгой Баума и помещая ее в инокультурный контекст. Подобным минимальным и скупым признанием советские редакторы, очевидно, намеревались показать, что произведение Волкова скорее оригинальное, чем вторичное, и явно больше, чем просто перевод или даже адаптация.

Если коротко подытожить: основной сюжет «Удивительного волшебника страны Оз» и версия «Волшебника Изумрудного города» 1939 года похожи настолько, что это позволяет говорить о вольном переводе. Однако при более пристальном изучении становится очевидно, что тексты все-таки во многом отличались, особенно после того, как в 1959 году Волков переписал свою книгу. Тогда, может быть, произведение Волкова является скорее адаптацией или реинтерпретацией оригинала, чем переводом? Адаптация обычно содержит критику или комментирование оригинала и часто допускает перекомпоновку фрагментов для создания нового целого. Жюли Сандерс объясняет, что «часто именно неуверенность становится толчком для адаптации или творческого присвоения» (Sanders 2006, 5, 20). Учитывая, что Волков создавал свой пересказ в годы политического давления, можно предположить, что он изменил оригинальный текст, опираясь на собственные эстетические, политические и моральные взгляды. В послесловии к изданию 1959 года он поместил несколько комментариев по этому поводу, возможно, чтобы удовлетворить цензоров, но внимательное исследование его текста подтверждает иное. Вряд ли можно считать его версию адаптацией, поскольку та, как правило, предполагает предварительное знакомство читателя с оригиналом, что дает возможность передать смысл через сравнение; таким образом, изначально подразумевается какой-то уровень интертекстуальности. А в данном случае большинство советских людей пребывали в полном неведении о существовании книги Баума и никогда ее не читали. Поскольку ни читатели, ни цензоры не могли оценить степень переработки текста, у Волкова должны были быть иные мотивы пересмотреть исходную версию, помимо желания критиковать оригинал. Вместо этого он использовал текст Баума почти как черновик, который редактировал и усовершенствовал, опираясь на собственные представления о том, какой должна быть высокохудожественная детская литература. Волков не только дал персонажам новые имена и добавил несколько новых глав, он также внес перемены с точки зрения логики, эмоций и мотиваций, таким образом создав самобытное произведение. Вместо перевода или адаптации результат, полученный Волковым, можно расценить как переработку, которая включала добавления и расширения для внесения ясности и логики. Таким образом, его книга не представляет собой откровенную идеологическую ревизию – скорее это пересказ, сделанный по педагогическим мотивам, чтобы дать детям более качественное воспитательное чтение.

Версия Волкова 1939 года и его переработка в 1959‐м

В переписке с Маршаком Александр Волков отмечал, что история Баума, по его мнению, содержит немало «ошибок», которые мешают читателю наслаждаться увлекательным сюжетом. В письме от 11 апреля 1937 года он перечисляет сделанные им изменения:

Во всех остальных главах сделаны более или менее значительные вставки. В некоторых случаях они достигают полстраницы и более, в других – это отдельные абзацы или фразы. Конечно, их все невозможно перечислить – их слишком много. <…> Я стремился провести через всю книгу идею дружбы, настоящей, самоотверженной, бескорыстной дружбы, идею любви к родине. Не знаю, насколько мне это удалось (Рахтанов 1966, 52).