Страна Оз за железным занавесом

Подчеркивание идеи дружбы и любви к родине соответствовало прозвучавшему в 1936 году на Всесоюзном совещании по детской литературе призыву к созданию детской литературы на идеологически одобренные темы. Но в книге «дом» был в Канзасе, а «родина», любовь к которой Волков, по его словам, стремился пробудить, – в США, и, конечно, тема дружбы являлась центральной и для Баума. И все-таки, столь значительная реструктуризация оригинального текста и переименования просто ради смены имени позволяют предположить, что уже в 1939 году Волков намеренно стремился создать самостоятельное произведение, в большой степени вдохновленное американским оригиналом, но все-таки независимое.

В отличие от того интереса, который вызвала в прессе переработанная сказка Алексея Толстого, «Волшебник Изумрудного города» в 1939 году удостоился лишь одного скупого отзыва, принадлежавшего тогда еще почти неизвестному писателю Юрию Нагибину (1920–1994). Появившаяся в журнале «Детская литература» рецензия предрекала, что юные читатели будут разочарованы книгой, поскольку в ней слишком многое остается необъясненным и невероятным. Нагибин сетовал на то, что Тотошка не может разговаривать, хотя все другие звери могут, и что все волшебные чудеса никак не объясняются. Не поняв игру слов, заключенную в английском оригинале, рецензент недоумевал: «Почему жевуны все время жуют?» (1940, 60). Нагибин не удержался и от пропагандистских замечаний: «Не надо забывать – книга написана американцем для детей, которые живут в среде, где царит жестокая борьба за существование». В целом критик остался недоволен переработкой сказки и завершил свою рецензию пожеланием: «Интересно было бы увидеть сказку Баума не в переработке, а в переводе» (1940, 60–61). Отчасти такое строгое суждение можно расценить как попытку молодого советского автора обратить внимание влиятельных людей на самого себя, а также умерить энтузиазм писателя-новичка, который еще не был принят в литературное сообщество.

Но Волков не пал духом. Как начинающий писатель, стремящийся овладеть новым делом, он внимательно отнесся к этим критическим замечаниям и учел их при внесении новых изменений и переработок. В дневниках он упоминает, что Михаил Мейерович, редактор «Детиздата», написал положительную рецензию для «Пионерской правды», в которой отмечал, что «автор недостаточно смело подошел к переработке сказки» и советовал еще больше изменить оригинал, но эта статья не была опубликована (Галкина 2006, 109). В 1941 году издательство выпустило тираж с более крупным шрифтом, использовав оригинальные иллюстрации Радлова, но слегка изменив обложку. На самой первой обложке главные герои стоят на дороге между голыми стволами двух сосен, по краям которой растут четыре пальмы без листьев, и смотрят на Изумрудный город вдалеке, но в версии 1941 года сосны стали более пышными, пальмы вообще исчезли, а вдоль дороги выросли какие-то неопределенного вида цветы. В период с 1939 по 1941 год книга Волкова была издана общим тиражом в 227 000 экземпляров, что побудило писателя продолжить развивать увлекший его сюжет (Волков 1978, 74). Опираясь на критические замечания, полученные в 1939 году, и свои собственные замыслы, Волков снова переписывал изначальный текст, исправляя некоторые слова и добавляя небольшие детали, которые вошли в обновленное издание 1941 года. В 1959 году, через двадцать лет после выхода первой версии, Волков публикует еще более переработанный вариант. В новом издании почти четверть текста была переписана, а также появились новые иллюстрации, выполненные талантливым художником-графиком Леонидом Владимирским. Хотя Волков продолжал редактировать свой текст перед каждым переизданием, меняя слово то там, то здесь и добавляя мелкие детали, после 1959 года значительных изменений он не вносил. В итоге сказка стала русской классикой, которая переиздавалась сотни раз и была переведена на множество языков.