Страна потерянных вещей. Книга 2

И она и вправду понимала. Это вовсе не означало, что Церера не боялась, но теперь она была сильнее, навсегда изменившись благодаря своему путешествию с ним. Та Церера, которая только появилась в этих краях, не смогла бы войти в эту потайную дверь – или, правильней сказать, не поверила бы, что способна на это, что совсем не одно и то же. Та Церера чувствовала себя потерянной и подавленной, но просто на какое-то время забыла, что это нормальное человеческое состояние: то и дело сбиваться с пути, унывать или тревожиться, но в конце концов осознать, что в критические моменты мы потеряемся в точности там, где и должны были оказаться; что из чего-то знакомого не извлечь каких-то полезных уроков – оно способно подарить душевное спокойствие и уют, но не знания, которые таятся лишь в том, что незнакомо и ново; и что все, что стоит испытать или объять, будучи неизвестным, первым делом вызывает укол страха.

– Я могу пойти с ней, – предложил Дэвид. – В конце концов, я тоже когда-то стоял перед входом, очень похожим на этот.

– Ты можешь побыть с ней какое-то время, – сказал Лесник, – но концовку все равно напишет она. Пока тебя не будет, я сделаю здесь все, что смогу. Наверное, еще не поздно предостеречь Балвейна от гибельной ошибки – и фейри тоже.

Лесник нежно поцеловал Цереру в макушку.

– Я увижу тебя снова, – сказал он, – что бы ни случилось.

А потом Церера в сопровождении Дэвида двинулась в неизвестность.

LVII SELFTA (староангл.) Каннибал; тот, кто охотится на представителей своего вида

Шесть лучников-фейри выстроились вдоль двух сторон галереи менестрелей в Большом Зале, накладывая на тетивы новые стрелы на случай, если те понадобятся. Кристиана лежала на столе лицом вниз со стрелой в шее – отравить кого-либо ей было уже не суждено. Братья, Якоб и Вильгельм, получили по стреле в грудь. Как ни странно, Вильгельм все еще хихикал, как будто стрела просто пощекотала его, а не смертельно ранила в сердце. Его брат был уже мертв – лучник с такой силой натянул тетиву, что стрела пробила его насквозь, пригвоздив к стулу.

Одна лишь Дортхен, свояченица Балвейна, пока оставалась невредимой. Когда кровь разлилась по столу, она подхватила свой бокал с вином, спасая его от расползающейся красной лужи, и отодвинула стул, чтобы не испачкать платье. Проделала она это с удивительным спокойствием, и выдавало ее истинное душевное состояние лишь легкое подрагивание руки.

– Ну что ж, – произнесла она, – похоже, баланс сил в этих краях существенно изменился.

Балвейн, окруженный фейри, остался там, где стоял, глядя на Дортхен сверху вниз. Во время всей этой бойни он даже и глазом не моргнул.

– Многие говорили, что я должен был жениться на тебе, – отозвался он, – а не на моей покойной жене. Она уважала твою решительность и коварство, но не любила тебя.

– Как и я ее, – сказала Дортхен. – Она была слишком уж мягкой, слишком уступчивой. Если б меня загнали в угол волки, да еще и с малышами на руках, я думаю, ты мог бы по-прежнему оставаться мужем и отцом.

– Твоя правда. Думаю, что у волков против тебя было бы мало шансов, не говоря уже о многих мужчинах. Ты родилась не в том теле. Твоя душа предназначалась для другого сосуда.

– Я давно это подозревала, – ответила Дортхен. – Наверное, именно поэтому так и не вышла замуж, и, хотя на меня многие зарились, чтобы взять в жены, ни один не сумел бы меня осчастливить. Мне было лучше одной.

Она отпила глоток вина. Из-за дрожания бокала часть его содержимого стекла у нее по подбородку. Она вытерла его, глянув на свои покрасневшие пальцы, прежде чем опять обозреть кровопролитие вокруг себя. Несмотря на свой страх, Дортхен была расчетлива и искала путь к спасению.

– После этой бойни обязательно наступит нестабильность, – сказала она. – А я могу оказать успокаивающее влияние, стать голосом разума. Многие будут возмущены тем, что ты сделал. Тебе понадобятся союзники.

Балвейн раскинул руки и обвел ими фейри, стоявших по обе стороны от него.

– У меня уже есть союзники, – ответил он.

– Я имела в виду – человеческие.

– Будут и такие. Я планирую постепенный переход к новому порядку, и тем, кто не поддастся убеждению, придется смириться с последствиями.

– От твоих козлов отпущения – фейри?

– Ну естественно, не от меня.

– Да, не напрямую, хотя я сомневаюсь, чтобы хоть что-то, сделанное от твоего имени, нарушило твой сон. Что пообещали тебе фейри за участие в этом предательстве твоего собственного вида?

– А ты как думаешь? Укрепление моей власти и конец вынужденных альянсов с вероломными женщинами и праздными мужчинами, причинявшими мне так много неудобств… Богатство, которым мне не придется делиться с теми, кто растратил бы его на всякие побрякушки… И месть – фейри захватили ту волчицу, предводительницу стаи, которая возглавила нападение на мою семью. Я собираюсь потратить немало времени, убивая ее. Думаю, что мог бы продлить это удовольствие на долгие годы, если б поставил перед собой такую задачу.

– И что ты гарантировал фейри взамен?