Страна Соболинка

А на улице Вера все приготовила для консервации вареного мяса. Женщина быстро распределила роли для мини-завода. Ирина должна стерилизовать литровые стеклянные банки, опускать их в кипящую воду. Она будет накладывать в банки мясо, переставлять их на длинном столе Толику, а тот, заливать тушенку сверху топленым жиром сокжоя. Процесс не мудреный, но практичный. Вот уже много лет, с тех пор как охотники не летают в тайгу на вертолетах, Макаровы не носят на своем хребте тушенку: она готовится здесь, на месте.

Увлеченные работой, они не сразу услышали не весть откуда взявшийся шум. Он исходил из ниоткуда, слышался отовсюду, постепенно нарастал и увеличивался. Сначала казалось, что по гольцам прокатился ветер, потом, нарастая, на тайгу обрушился водопад, и уже совсем близко, как колкое, ломающееся эхо, послышался горный камнепад.

Анатолий вопросительно посмотрел на Веру, та согласно кивнула:

– Летят…

– Кто летит? – испуганно переспросила Ирина.

– Сейчас увидишь, – ответила та и показала рукой вниз, – смотри вон туда…

Оранжевый вертолет появился из-за рубчатого отрога неожиданно быстро, как пикирующий ястреб. Завалившись корпусом на правую сторону, он облетал близкие гребни гольца, выверяя свое направление. На полной скорости, описывая долгую, правильную дугу, со свистом разрезая лопастями воздух, грозная машина плавно обогнула Оскольчатый голец и скрылась за безлесным прилавком. Еще какое-то время приглушенный грохот двигателя рокотал где-то там, в разложине между гольцами, но вскоре притих. Вероятно, Ми-8 приземлился на Рыбном озере.

Восхищенная и подавленная увиденным, Ирина все еще смотрела куда-то на горы. Анатолий тоже иногда поворачивал голову назад: в тайгу на соболевку на вертолете его уже не завозили. Все продукты и груз для охоты он заносил на своих плечах. Вера отнеслась к редкой стрекозе равнодушно. Она хорошо помнила счастливые времена, когда они с Иваном и объемным грузом садились на берегу озера у макарьевской заимки и через полчаса выкидывали из толстого брюха вертолета ящики, бочки, печки, тюки и котомки вон там, на верхней поляне, до которой было не больше ста пятидесяти метров.

Вертолет пролетел мимо них на расстоянии около двух километров, но этого хватило, чтобы напугать Ирину.

– Кто это? – тихо спросила девушка.

– А… – равнодушно махнула рукой Вера. – Не бойся, не по твою душу. Наверно, опять кто-то из толстосумов на рыбалку да на охоту прилетел… Так каждый год бывает: прилетят, водки напьются, напакостят, все деревья продырявят – да опять домой, к бабам под юбки.

– Как это? – не поняла девушка.

– Те, кому деньги девать некуда, собираются, так сказать, на отдых: откупают вертолет, набирают с собой еды всякой, вина ящиками, ружья – да на лоно природы вылетают. Вот, как сейчас, например. Прилетят, а потом вертолет заказывают, чтобы назад вывезли. Сейчас хоть немного образумились, построже стало: привезет «восьмерка» новых русских – и назад. А раньше полностью на несколько дней машину откупали, летчики с ними жили здесь. Напьются, и ну давай по перевалам оленей стрелять! Или сети в озере поставят, а потом на бреющем полете над водой рыбу в эти же сети и загоняют. Лет десять назад на Рыбном озере рыбы не было – всю выловили! Последние три-четыре года опять стала появляться. Девки? Девки – это само собой! На каждого по две, а то и больше! Пищат, визжат, музыка грохочет – горы стонут! А какой разврат, уму непостижимо! Один раз со стороны видела, человек двенадцать, и все голые. Кто с кем и где – непонятно. Не поляна, а какой-то ужас! Одну молодку забыли…

– Как это, забыли? – удивилась Ирина.

– А не знаю… может, в кусты по нужде отходила или спала где-то… – потемнела лицом Вера. – Года четыре назад было. Ну, как улетели они, пошла я посмотреть, что там после них творится. Хорошо, что Иван тут остался… – перекрестилась. – Поднялась я вон на тот увал, слышу, вроде как заяц кричит или мараленок от матери отбился. И хорошо так слышно, далеко. Пошла я на голос, а она, бедная, на берегу озера сидит, лунные сонаты распевает: плачет, значит. Голая, в чем мать родила, только на ногах туфли лакированные. Молоденькая такая, лет восемнадцать или чуть больше. Красивая лицом, как Венера! Комары заели, замерзла от холода. Ни костра разжечь не может, ни что-то сделать. Как увидела меня, в обморок упала, думала, медведь. Привела я ее в чувство, поделилась одежкой да на ту верхнюю избу увела: накормила, обогрела, спать уложила.

– А потом? – с открытым ртом слушала Ирина.

– Потом? Вывели мы ее с Иваном на заимку, в поселок, да на поезд посадили. Так она, Лена, в благодарность до сих пор открытки присылает… – Вера загадочно улыбнулась. – Невелико внимание, а приятно.

– А эти?

– Что «эти»? – не сразу поняла женщина.

– Ну, те, с кем она прилетела? Они искали ее?

– Нет, не искали… – опустила голову Вера. – Три дня на берегу озера просидели, думали, спохватятся, вернутся. И погода хорошая была, летная, солнечная… Но нет. Никто за ней так и не прилетел.

Вера вдруг замолчала, встревоженно посмотрела туда, где сел вертолет: