Странная история доктора Джекила и мистера Хайда

Next, in the course of their review of the chamber, the searchers came to the cheval-glass, into whose depths they looked with an involuntary horror.	Затем, продолжая осмотр, они подошли к вращающемуся зеркалу и посмотрели в него с невольным страхом.
But it was so turned as to show them nothing but the rosy glow playing on the roof, the fire sparkling in a hundred repetitions along the glazed front of the presses, and their own pale and fearful countenances stooping to look in.	Однако оно было повернуто так, что они увидели только алые отблески, играющие на потолке, пламя и сотни его отражений в стеклянных дверцах шкафов и свои собственные бледные, испуганные лица.
"This glass has seen some strange things, sir," whispered Poole.	- Это зеркало видело странные вещи, сэр, прошептал Пул.
"And surely none stranger than itself," echoed the lawyer in the same tones.	- Но ничего более странного, чем оно само, так же тихо ответил нотариус.
"For what did Jekyll "-he caught himself up at the word with a start, and then conquering the weakness-"what could Jekyll want with it?" he said.	Для чего Джекил... при этом слове он вздрогнул и умолк, но тут же справился со своей слабостью... Зачем оно понадобилось Джекилу?
"You may say that!" said Poole.	- Кто знает! ответил Пул.
Next they turned to the business table.	Затем они подошли к столу.
On the desk, among the neat array of papers, a large envelope was uppermost, and bore, in the doctor's hand, the name of Mr. Utterson.	На аккуратной стопке бумаг лежал большой конверт, на котором почерком доктора было написано имя мистера Аттерсона.
The lawyer unsealed it, and several enclosures fell to the floor.	Нотариус распечатал его, и на пол упало несколько документов.
The first was a will, drawn in the same eccentric terms as the one which he had returned six months before, to serve as a testament in case of death and as a deed of gift in case of disappearance; but in place of the name of Edward Hyde, the lawyer, with indescribable amazement read the name of Gabriel John Utterson.	Первым было завещание, составленное столь же необычно, как и то, которое нотариус вернул доктору за полгода до этого, как духовная на случай смерти и как дарственная на случай исчезновения; однако вместо имени Эдварда Хайда нотариус с невыразимым удивлением прочел теперь в завещании имя Г абриэля Джона Аттерсона.
He looked at Poole, and then back at the paper, and last of all at the dead malefactor stretched upon the carpet.	Он посмотрел на Пула, затем снова на документ и, наконец, перевел взгляд на мертвого преступника, распростертого на ковре.
"My head goes round," he said.	- У меня голова кругом идет, сказал он.
"He has been all these days in possession; he had no cause to like me; he must have raged to see himself displaced; and he has not destroyed this document."	Хайд был здесь полным хозяином несколько дней, у него не было причин любить меня, он, несомненно, пришел в бешенство, обнаружив, что его лишили наследства, и все-таки он не уничтожил завещания!
He caught up the next paper; it was a brief note in the doctor's hand and dated at the top.	Он поднял вторую бумагу. Это оказалась короткая записка, написанная рукой доктора, сверху стояла дата.
"O Poole!" the lawyer cried, "he was alive and here this day.	- Ах, Пул! вскричал нотариус. Он был сегодня здесь, и он был жив.