Странник между двумя мирами

Между Калварией и Мариямполе полк еще раз занял укрепленную позицию, возведенную прусским ландвером. Отвратительный запах гниения витал над глинистыми окопами, в которых мутные грунтовые воды постоянно скапливались в глубоких лужах и рытвинах. Из-под настила для пола в блиндажах каждый раз заново нужно было вычерпывать просачивающуюся воду. По другую сторону бруствера выброшенная грязь текла широкими, вязкими ручьями. На воздухе и под землей все кишело насекомыми. Мухи скапливались черными комками вокруг каждого кусочка еды, а неустанно снующие туда-сюда мыши сбрасывали сухую глину с балок перекрытия блиндажей прямо нам на головы и в наши тарелки. Эрнст Вурхе, который на днях должен был передать свой третий взвод товарищу, у которого свидетельство о производстве в чин было старше, делил со мной эту узкую нору. В ней как раз хватало места на то, чтобы разместиться на двух койках, соединенных наподобие двухъярусной кровати. Когда становилось совсем невыносимо, мы оборонялись от мышей, устраивая ночные налеты и открывая огонь с обеих коек из наших пистолетов. Эти огневые налеты порой превращались в неистовый ураганный огонь. Наши карманные фонарики играли роль прожекторов на поле боя, освещая пустынные груды обломков, состоящие из щепок и кусков глины. Под этими завалами один раз был даже найден погребенный мышиный труп. Воздух в нашей дыре, которым мы дышали, когда спали, не становился ни лучше, ни хуже от пороховых газов, которые по ночам витали в воздухе над полем боя. В остальных случаях мы по возможности избегали пребывания в этой неприятной дыре, в которой мы несмотря на громкую надпись на двери «Штаб 2-го взвода», раздобытую Вурхе, не чувствовали себя уютно. Днем мы пользовались каждым моментом, чтобы побездельничать и поболтать на солнышке, лежа на скудном лугу за окопами, поросшем полевыми цветами. Равнинный луг был единственным чистым клочком земли, который был нам доступен в этой убогой местности, простирающейся вокруг Калварии — «города Страстей» * (прим. пер.: название города Калвария происходит от лат. Calvaria — Голгофа). Однако у этого места был один недостаток: находиться там можно было только лежа. Если кто-то отважился бы прогуляться по лугу в полный рост, у него прямо над головой просвистели бы залпы из какого-нибудь русского окопа. И это все же было прекрасно, растянувшись на цветущем лужку и скрестив руки за головой, смотреть ввысь на голубое, согретое солнцем небо. Таким образом мы с моим другом проводили время за нашими последними разговорами, в последний раз у меня была возможность восхититься быстротой его мысли и образностью его слов… Песни Гете заставляли нас забыть наше убогое окружение, и часто только град пуль, который приветствовал нас, когда мы вставали, возвращал нас назад, в реальный мир.

Рано утром 19 августа, не успел я сменить друга на ночном дежурстве, как получил от командира роты приказ, с патрулем по возможности оценить силы противника, занимающего окопы. Бои за Ковно с каждым днем делали позицию противника все более непригодной для обороны, и имелись все основания полагать, что он однажды в ночи и тумане оставит окопы, чтобы отступить еще дальше на более укрепленную позицию.