Странник в землях духов

Среди этих жалких обитателей я бродил со своей маленькой звездой чистого света, такой маленькой, что она была лишь яркой искрой, мерцающей в темноте, когда я двигался, но вокруг меня она проливала мягкий бледный свет, как от звезды надежды, которая сияла для тех, кто не был слишком ослеплён своими эгоистичными злыми страстями, чтобы увидеть её. То тут, то там я натыкался на тех, кто сидел в дверном проёме или у стены, или в какой-нибудь убогой комнате, кто пробуждался настолько, чтобы посмотреть на меня с моим светом и послушать слова, которые я говорил им, и начинал искать лучший путь, путь возвращения в те высшие сферы, из которых они выпали своими грехами. Некоторых я мог побудить присоединиться к моей работе по оказанию помощи другим, но, как правило, они могли думать только о своих страданиях и стремиться к чему-то более высокому, чем их нынешнее окружение, и даже это, как бы мало это ни казалось, было одним шагом, а за ним вскоре последовал бы следующий – подумать, как помочь другим.

Однажды в своих скитаниях по этой стране я оказался на окраине большого города посреди широкой пустынной равнины. Почва была чёрной и засушливой, больше похожей на те огромные кучи шлака, которые можно увидеть возле металлургических заводов, чем на что-то другое, с чем я мог бы сравнить её. Я находился среди нескольких ветхих, полуразрушенных домиков, которые образовывали своего рода границу между несчастным городом и пустынной равниной, когда мои уши уловили звуки ссоры и крики, доносившиеся из одного из них, и любопытство заставило меня приблизиться, чтобы посмотреть, о чём, может быть, спор и нет ли здесь кого-нибудь, кому я мог бы помочь.

Он был больше похож на сарай, чем на дом. Во всю длину комнаты стоял большой грубый стол, а вокруг него на грубых деревянных табуретках сидело около дюжины мужчин. Какие мужчины! Назвать их так – почти оскорбление мужественности. Они больше походили на орангутангов, в их грубых раздутых искажённых чертах были выражены разновидности свиней, волков и хищных птиц. Такие лица, такие бесформенные тела, такие искажённые конечности – я никак не могу их описать! Они были одеты в различные гротескные и потрёпанные подобия своих прежних земных нарядов, одни по моде вековой давности, другие в более современные одежды, но все одинаково потрёпанные, грязные и неопрятные, волосы взъерошены, глаза дикие и пристальные, светящиеся то яростным светом страсти, то угрюмым огнём отчаяния и мстительной злобы. Тогда мне показалось, что я достиг самой глубокой ямы ада, но с тех пор я видел область ещё ниже – гораздо более чёрную, гораздо более ужасную, населённую существами настолько более свирепыми, настолько более низкими, что рядом с ними они были приручёнными и человеческими. Позже я подробнее опишу этих низших существ, когда перейду к той части моих странствий, которая привела меня в их царство в низшем аду, но духи, которых я сейчас видел дерущимися в этом домике, ссорились из-за мешочка с монетами, лежавшего на столе. Он был найден одним из них, а затем отдан для игры всей компанией. Спор, похоже, возник из-за того, что каждый хотел завладеть им сам, не обращая внимания на права других. Это был просто вопрос сильнейшего, и они уже угрожали друг другу в жёсткой форме. Нашедший деньги, или, скорее, духовный аналог наших земных денег, был молодым человеком, не старше тридцати лет, я бы сказал, который всё ещё обладал остатками хорошего внешнего вида, и, если бы не следы, которые рассеянность оставила на его лице, он казался бы непригодным для своего нынешнего окружения и деградировавших товарищей. Он утверждал, что деньги принадлежат ему, и, хотя он отдал их для честной игры, он возражал против того, чтобы кто-то их у него отнял. Я почувствовал, что мне здесь нечего делать, и под дикий хор возмущённых возгласов и протестов, что они «полагают, что могут сказать, что честно, так же, как и он», я повернулся и ушёл от них. Я прошёл совсем немного и был уже почти напротив другой заброшенной лачуги, когда вся эта дикая компания выскочила из домика, борясь друг с другом, чтобы подобраться к молодому человеку с мешком денег, которого самый главный из них бил и пинал, пытаясь отнять его. Одному из них это удалось, после чего они все набросились на него, а молодой человек вырвался от них и стал бежать ко мне. Через мгновение поднялся дикий крик, чтобы поймать его и избить как самозванца и обманщика, так как в мешке не было золота, а были только камни, а деньги, как сказочное золото в сказках, превратились не в засохшие листья, а в твёрдые камни.