Странные существа

Мне осталось не так уж много, но до самого конца будет истязать меня недоумение: зачем она пощадила? Простила? Не верю, и не потому, что у нежити нет права любить и прощать, это как раз не факт… Просто она не простила. Не для прощения поднялся из пучин монстр более древний и страшный, чем все опереточные дракулы. Словно некие изначальные силы восстали против того, что случилось здесь, на берегу этой великой реки. И не только моя семья должна расплачиваться до седьмого колена. Например, тот прадедов командир, ставший потом известным писателем – наверное, у него тоже есть и дети, и внуки. Не их ли ищет теперь моя невестушка из реки?.. Хрен его знает, я ведь дурак. Каждый вечер, снимая штаны, я с ужасом гляжу на вереницу мелких незаживающих ранок под левым коленом, а потом долго стою перед зеркалом, ищу изменения в своём облике. Вчера мне показалось, что участок кожи на плече как-то загрубел, слегка позеленел и пошел пупырышками… Может быть, в том и состоит её месть – не убить, а сделать таким же монстром? Не знаю, и знать не хочу! Одно знаю точно: от меня неведомая сила пятого поколения не дождется!

Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя!

Заключение

Весной 198… года, несколько дней спустя после того, как тело комсомольского секретаря Энского завода тяжелого машиностроения было найдено в красной комнате здания администрации наколотым на алюминиевую пику переходящего Красного знамени, милиция обнаружила на уединенном окраинном пляже новорожденное дитя. Мальчик был весь мокрый, но совершенно здоровый. На его головке пробивался пушок удивительного зеленого оттенка.

Чтобы юность новая из костей взошла…

Принцесса воронов

Она превосходна! Словно сбитая в полёте меткой пулей большая птица раскинула чёрные крылья на заснеженном берегу замёрзшей реки. Лохмотья драного плаща как растрёпанные перья, ножка в когда-то белом чулке выпрастывается их них, словно птичья лапка. Хорошенькое личико, при жизни дурашливое и довольно бессмысленное, застыв, приобрело черты некоего величия и строгости. Но не мертвенности – словно молодая госпожа прикрыла глаза, задумавшись о чём-то важном. Интересное сопоставление – птица и госпожа. Отличное название для работы: «Принцесса воронов».

Странная игра моих ассоциаций объяснялась просто – чёрные вороны уже несколько минут кружили над берегом, сверхъестественным чутьём установив место добычи. Прекрасно, моя идея начинала работать. Я опустился на корточки перед телом, ещё полчаса назад бывшим деревенской дурочкой, бредущей куда-то по своим бессмысленным делам, а теперь ставшей материалом, из которого художник создаст шедевр.

Да, это будет мой шедевр, я знаю это. Эта натура – именно то, что я предчувствовал и искал с самого начала, когда искусство впервые захватило и понесло меня в своём божественном потоке.

Я опустился на корточки и провёл ладонью по холодному, но ещё пластичному лицу. «Как же её звали? Она же сказала мне», – мелькнула вдруг странная мысль. Какое мне до этого дело? У неё больше нет старого имени, отныне и навсегда, сколько люди будут восхищаться моими творениями, она – Принцесса воронов.

Повернув голову так и эдак – она легко двигалась на сломанной шее – я, наконец, нашёл нужный ракурс. Теперь следовало работать ювелирно и быстро – на февральском морозце моя принцесса быстро коченела. Я достал из саквояжа нессесер с инструментом и открыл его. Сначала глаза. Оттянул пинцетом веко. Глаз, конечно, страдальчески закатился. Ничего, дело поправимое. Придерживая веко, вторым пинцетом аккуратно возвратил глазное яблоко на место. Теперь надо зафиксировать. Заменил пинцет зажимом, достал иглу и шовный материал. Два-три стежка, и веко уже не опустится.

Но глаз тускл, даже на фото будет ясно, что в камеру глядит покойница. А на это у меня есть глицерин. Пара инъекций, и глаз блестящ и жив. Нет неправда – слишком блестит для живого. Но на снимке будет в самый раз, да ещё и ретушь…