Странные вещи

– Несколько всхлипов простительны после того, как ты подверглась беспардонному похищению и атаке со стороны настоящего исчадия ада. Но кого я вижу перед собой? Не какую-нибудь изнеженную барышню, роняющую слезы из-за разорванного платья. Нет. Клевер Элкин – настоящий воин, первостатейный боец. Уверяю тебя: после небольшой подготовки эта Цапля станет послушной тебе ручной пташкой.

Клевер покачала головой:

– Я должна найти Кобальта. Я обещала… – Она замолчала, задумчиво глядя на кольцо сажи по краю лампового стекла.

– Давай перестанем притворяться, что тебе действительно нужен этот саквояж. – Ганнибал печально покачал головой. – Твоего отца больше нет. Аарон Агат незадачлив и растерян. И теперь ты думаешь, что остался только Кобальт – единственный, кто может рассказать тебе то, что ты хочешь узнать о своей семье.

– Уиллит сказал, что у Кобальта собраны все тайны, всех людей. Так, может, и моя мама… – Клевер прикусила было губу, но потом решилась. – Мне показалось, что я слышала ее голос из Шляпы. Кобальту может быть известно что-то, что приведет меня…

– Тебе не узнать его тайн! У этого призрака ты ничего не выведаешь! Придется тебе свыкнуться с мыслью о загадке своего существования.

– Это не загадка, а проклятие! Диковины, Уиллит, и гнусы, и ведьма – все они каким-то образом связаны с моей семьей. Отец пытался спрятаться от этого, но проклятие выследило нас и напало. Если я не узнаю, откуда я взялась, как же смогу понять, куда мне идти и кем я должна стать? Если Кобальт хоть что-нибудь знает о моей матери, я обязательно должна его найти.

Клевер в изнеможении села.

Ганнибал нежно погладил ее крылом по спине.

– Я вот тоже не знаю, из какого яйца вылупился. И я тоже задавался вопросом, что это за жестокая шутка провидения: вольный человеческий дух оказался заперт в теле домашней птицы. Но, пока другие цыплята копошились в грязи, я учился читать по выброшенным на свалку брошюрам. Окно библиотеки, летом приоткрытое, чтобы проветрить, стало моим университетом. У меня еще перья не отросли как следует, а я уже прочел все книги по военной истории, какие нашел на полках, и вступил в переписку с самим Оберном. А когда война предоставила возможность реализовать мои способности тактика, я ухватился за этот шанс, чтобы защитить нашу славную нацию. Довольно о яйцах и матерях! Прошлое – это оковы. Стремись к тому, что выше тебя самой, – к объединению нации!

Помолчав, Ганнибал внимательно посмотрел на нее, и в его глазах мелькнуло сострадание.

– Я готов предложить тебе щедрые условия вербовки, – снова заговорил он. – Тебе, возможно, и в голову не приходило, что высокопоставленный офицер имеет право на пожизненные льготы, которые включают не только привилегии статуса и…

– Вы не услышали ни слова из того, что я сказала. Мне не нужны ваши деньги! И войны вашей я не хочу! Если вам так хочется передать меня Оберну, проще приказать стражникам на заставе арестовать меня! – сказала Клевер.

Ганнибал взъерошился.

– Я делаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя, направить по безопасному пути, – немного успокоившись, он встряхнулся, и перья на его шее улеглись гладким, медного цвета, воротником. – Но, очевидно, все, что я делаю, тебе не по душе. Что ж, я решил дать тебе время все спокойно обдумать.

– Погодите, вы же не уходите?

– Тебе нужно время, чтобы привести в порядок мысли и сердце. Увы, у меня этого времени нет. – Вскочив, Ганнибал стряхнул пыль с перьев. – Моего рапорта уже ждут, а учитывая события последних дней, он действительно важен. Так что размышляй здесь, в лесу, как отшельница, или отправляйся на поиски Кобальта, но послушай, что я тебе скажу: если ты сама не выберешь свою судьбу, тогда ее за тебя выберут другие.

– Не уходите!

– Не бойся. Мы скоро снова встретимся. Я в этом уверен, – бросил Ганнибал через плечо. – Я постараюсь дать тебе время, необходимое для принятия разумного решения.

Ганнибал неторопливо вошел под сень деревьев и исчез во тьме.

Клевер лежала у огня, полная тревоги. Она беспокоилась из-за браконьеров, которые могли подкрасться к ней в этой непроглядной ночной темноте. Волновалась, что Ганнибал мог оказаться прав и ей так никогда и не узнать, кто она такая и почему стала такой. Потом она потрогала семена одуванчика в висящей у нее на шее пробирке и вспомнила лицо миссис Уошу, освещенное любовью, когда та держала свою новорожденную дочь. Неужели когда-то и Минивер держала ее так же? Ей захотелось, чтобы рядом появился призрак ее отца. Чтобы он негромко сказал ей что-нибудь или сделал замечание. Велел бы задуть лампу, чтобы попусту не тратить масло.

Вместо этого она услышала странный, похожий на стрекотание сверчка, голос, который донесся из ее мешка.

– Подлая старая птица, – сказала Сюзанна.

Глава 13. Всякий хлам

Клевер уставилась на мешок.

– Ты умеешь говорить!

– Разговоры – барахло, – сказала Сюзанна.