Странный мир. Истории о небывалом

Жизнь начала налаживаться. Традесканция, как и положено существу длинному и ядовитому, переселилась от нас в ближайшую аптеку. «Дружная семейка» – сейчас посмотрю по бумажке: симбидиум! – приучает к прекрасному воспитанников детского сада, в который ходит Нюшка. Прочие наши подарки произрастают в сберкассе, поликлинике, на почте. А уж сенполиями осчастливлены, кажется, не только все знакомые, но и знакомые знакомых.

Когда на Восьмое марта Андрей приехал поздравить маму с праздником, ничто в квартире не напоминало о недавней авантюре. Зато наш отпрыск оказался свидетелем того, как его мама кормит кашей совершенно незнакомую ему девочку Нюшу и с готовностью отзывается на прозвище баба Лида. Не знаю, понял ли он что-нибудь, но сын наш парень умный, так что надеюсь, что понял.

История, таким образом, закончилась едва ли не хеппи-эндом, если, конечно, не считать пропажу всех наших сбережений и забыть о черном проводе, навеки оккупировавшем единственную розетку в спальне. Иногда, непременно ранним воскресным утром, дом наполняется ужасающим грохотом. Рев перфоратора доносится разом со всех сторон, проникает всюду, рвет и терзает. Жители подъезда, прежде почти незнакомые друг с другом, теперь объединились в истовом желании отыскать и наказать ненавистного долбильщика. Федор Банеев прилюдно поклялся отсверлить мерзавцу все, что может быть отсверлено. Но приходит новое воскресенье, и неутомимый перфоратор включается вновь. Вместе со всеми жильцами я хожу в эти минуты по нашей и соседним лестницам, возмущаюсь и строю догадки. Хотя догадываться мне не о чем, ведь я вижу, что электрический счетчик в нашей квартире в эти минуты вертится, словно обезумевший шаман, и я знаю, что это Георгий на пару с верным перфоратором пробиваются в наш мир сквозь непознанные глубины.

Аша

Занавесочки бесили больше всего. Белые полупрозрачные, но плотные, кажется, такие называются бязевыми. Несмотря на полупрозрачность, разглядеть сквозь них не удавалось ничего, ни оттуда, ни, можно надеяться, – туда. Угодно выглянуть наружу – отодвигай занавеску и выглядывай. Но ежели что – пеняй на себя: никто тебя за занавеску не тянул.

На столе – книжка. Толстенький томик, какие называют покетбуками. Но, кроме размеров, ничто больше книжку с покетбуком не роднит. Синяя обложка обойной бумаги, безо всяких картинок, только имя автора и название: Кирей Антонов, «Аша».

Тоже издевательство. Самое скверное, что непонятно, кто, как и чего ради. И не придерешься, и в суд не подашь. Кирей Антонов – надо же так извратиться… Антоном его зовут, ясно? Антон Киреев, а вовсе не этот дурацкий Кирей. И еще – Аша… Что за слово непонятное? Нет на свете такого слова. Может, имя? Тогда была бы Маша, Даша, Глаша… Саша на крайний случай. Но Аша… – чего от нее ждать?

Кирей… то есть Антон уже пытался открывать книгу в прошлый раз, и ничего хорошего не получилось. Бока помяли крепко. Хотя стоит подумать: может быть, книжка и вовсе ни при чем? Что, ему прежде дреколья не доставалось? Да за милую душу и сколько угодно!

Опыт – критерий истины. Киреев этой максимы не знал, но следовал ей неуклонно.

Взял книжку, примостился неподалеку от окна.

Первая страница почти не отличалась от обложки, только внизу красовалась приписка: «Отпечатано за счет средств автора», а еще чуть ниже: ООО «Эол».

Киреев покачал головой. Вряд ли такая книженция стоит очень дорого, но средств все равно жалко. Грабители они там, в ООО «Эол», – это точняк.

Перелистнул страницу, погрузился в чтение.

«Писано не против и не за. Здесь нет ненависти и спешки. Это книга для чтения…»

Взбредил, брат Кирей! Как будто бывают книжки не для чтения… разве что телефонный справочник. Так это и не книга вовсе, у нее даже страницы желтые.

«Читать лучше подряд, но можно выборочно или задом наперед. При любом способе не исключены ложные толкования…»

Стало клонить в сон, хотя Киреев еще не ужинал. Впрочем, не завтракал тоже. И не обедал.

Киреев захлопнул покетбук, поплотней задернул занавески и пошел чистить свеклу.

Пока при деле, так оно и ничего. Но потом наступает час, когда нужно на что-то решиться. Свекла почищена, варится. Чего дальше делать-то? Выглянуть бы в окно, но кто поручится, что парни с дрекольем не сидят на завалинке, поджидая, пока в проеме появится любопытная голова… Мало ли что тихо: ради того, чтобы вломить дубинкой в лоб, можно и тишком посидеть. К тому же в окне ни рам, ни стекол – одни занавески. Обозначишь, в каком окне ты есть, так незваные гости и в дом впереться могут.

Значит, остается книжица. Может, у нее только начало для сна, а дальше все-таки для развлечения.

Отлистнул, не глядя, сколько пришлось страниц, погрузился в несуетное чтение:

Час покуда не вечерний, но за спадением жары засольфеджило в стороне от домов: «О, дзин-таян, дзин-таян, арахчука гаструбал!» Литаврики: «бум!» – призывно… и снова – «бум-бум!». Понимай, кому есть чем.

Поднял натруженную голову, прислушался. Из занавешенного далека чуть слышно долетает наигрыш. О, дзин-таян!..