Странствие за Фарадоунами

Теперь Наб действительно испугался и внезапно, чуть ли не впервые, почувствовал огромный груз своей ответственности. Раньше всегда находились другие, с кем он мог ее разделить, но теперь она лежала на нем, и только на нем. Он не мог их подвести — всех тех, кто отдал свои жизни, чтобы защитить его, и тех, кто выполнял свою часть дела сейчас, чтобы он мог добиться успеха. Наб остановился, сердце бешено забилось от убийственной мысли о провале. Провале! В голове ясно вспыхнули образы Бруина, Руфуса и Сэма — так ясно, словно они стояли рядом, и вокруг его сознания, точно железные тиски, сомкнулся неодолимый мрак горя. Туман, казалось, становился все гуще и гуще, а сам Наб настолько вымок и продрог, что начал непроизвольно дрожать. Он сел на землю и, закрыв лицо руками, предался отчаянию.

Так мальчик сидел довольно долго, но вот он почувствовал, как сквозь его оцепенение пробивается что-то необъяснимое и заставляет взглянуть вверх. Там, сквозь туман, он увидел теплое, призывное золотое свечение. Его сердце подпрыгнуло от радости — Ашгарот! Это мог быть только он! Наб встал и начал пробираться к словно бы подзывающему его неясному мерцанию света. Он попал под гипноз этого света, и не видел ничего, и не чувствовал ничего, кроме его тепла. Свет влек его так, что его ноги будто ступали по туману, а тело словно плыло сквозь влажный воздух. Он больше не чувствовал себя ни усталым, ни несчастным, ни испуганным; он стал внезапно непобедим. Он мог бы идти и идти вечно — таковы были сила и мощь, пронизавшие его тело до самых кончиков пальцев. Казалось, он так вырос, что, взглянув себе под ноги, видел землю где-то далеко-далеко внизу. Он без усилий преодолевал долины и ущелья, глубокие расселины, бушующие реки и высокие горы; все они были для него лишь детскими игрушками.

Смутно, сквозь дымку эйфории, он чувствовал, что источник его энергии сосредоточился вокруг талии, там, где был надежно застегнут Пояс Аммдара. И, погляди он туда, Наб заметил бы, что застежка светится тем же золотым светом, что манил его из отдаления и сиял теперь в его сознании. Он шел и шел, пока в голове не осталось ничего, лишь радость странствовать легко, словно играючи. Все было забыто: уркку, элдрон, Ашгарот, Дреагг, эльфы… Даже Бет и Брок, Уорригал и Перрифут казались смутными, далекими фигурами из неясного, темного прошлого, которые сейчас не имели к нему никакого отношения.

И вдруг он провалился и начал падать. Он кувыркался и кувыркался вниз сквозь длинный узкий туннель в земле, а стены туннеля схлопывались за ним, смыкаясь над головой, будто были сложены из вваливающейся внутрь мягкой грязи. Раз или два за время падения он пытался вцепиться в стены, но когда ему это удалось, и он начал подтягиваться вверх, они расступились, и он почувствовал, что снова скользит обратно, в темную зияющую пучину. Мальчик падал все дальше и дальше, и все, что ему удавалось различить вокруг, — это мелькающая перед глазами чернильно-черная круговерть, и голову ему тоже закружило так, что он не мог ни думать, ни чувствовать ничего, кроме ледяного озноба страха. Он все падал, и ему стало чудиться, что становится жарче; теперь он истекал потом и все его тело жгло и щипало колючим огнем, идущим из-под его собственной кожи. Он чувствовал, что сам при этом сжимается, и смутно припомнил, что в начале падения мог почти касаться стенок, а теперь даже не мог их увидеть — настолько огромной казалась шахта колодца.

Наб летел и летел вниз, в пропасть, и так должно было длиться вечно… как вдруг он глухо ударился о землю. Он сел — ошеломленный и потрясенный, неспособный собраться с мыслями, — и изо всех сил попытался найти хоть что-нибудь простое и обыкновенное, что подсказало бы ему, где он находится. Он взглянул на землю и увидел пучок вереска, растущий среди камней; мальчик осторожно потянулся и дотронулся до него, чтобы убедиться, что вереск настоящий, и его пальцы сомкнулись вокруг мягких пурпурных цветов. Постепенно его голова перестала кружиться, и он поднял ее. Он все еще находился на горе и, как ему припомнилось — в месте, где уже случилось побывать раньше, хотя с тех пор, казалось, прошло долгое время. И по-прежнему повсюду стоял все тот же густой влажный туман, но теперь прямо перед ним открывалось устье огромной пещеры у основания отвесной скалы, вершина которой скрывалась в тумане. Он заглянул внутрь пещеры и увидел глубоко внутри знакомое золотое сияние, которое снова начало притягивать его к себе. Наб встал и сделал несколько нетвердых шагов до входа, а затем поковылял дальше, все ближе и ближе к свету, пока свет не оказался прямо перед ним. Мальчик остановился и уставился на него, загипнотизированный маленькими язычками золотого огня, которые танцевали и подпрыгивали у стены пещеры.