Странствия и путешествия

Мы отплыли оттуда и отправились в Савону, красивый генуэзский город[54], и находились там в день праздника; на следующий день мы отчалили и, минуя одну землю за другой, плыли вдоль генуэзского побережья, а до [самого] города было сорок миль. Это одно из самых красивых мест, которые только можно увидеть в мире; тому, кто не знает его, кажется, что все это — один город, настолько оно населено и застроено домами. Мы вошли в гавань Генуи до мола и были радостно приняты как мужчинами, так и женщинами, хотя были и те, кто грустил из-за каракк, потому что не знали, что с ними будет. Мы сошли на берег и, прежде чем войти в город, прошли оттуда пол-лиги до Богоматери Венчанной[55], потому что мы дали обет во время шторма на море; [потом] мы отправились в город, [где] у меня уже было место для жилья на пятнадцать дней, которые я должен был оставаться там; я ушел отдыхать очень усталый, рассерженный, меня тошнило и был я лишен всякой надменности. Здесь я впервые начал познавать Бога. Несколько /12/ дней я ругался с купцами, которые не хотели оплачивать векселя, выданные мне на их имя; но дож и многие из сеньоров той земли[56] оказали мне честь и очень помогли мне, заставив заплатить мне все в двойном размере, что и было сделано.

Это очень древний город, говорят, что его заселил Эней, принц из Трои[57], приехавший после ее разрушения. Действительно, кажется, что [город] создан руками побежденного, который построил его на суровой горе над морем, и все дома — башни четырех-пяти или более этажей, улицы очень узки, входы в дома неудобны. Земля очень бедна всяким продовольствием, но народ очень трудолюбивый, настолько, что развозит его по всему миру в изобилии, как если бы [земля их] его порождала. Есть очень хороший порт с молом, на котором — башня с маяком, горящим всю ночь, а с другой стороны порта — другая очень высокая башня с другим маяком, чтобы указывать вход в порт; все это создано на огромные деньги. Есть весьма значительные монастыри и церкви; главная церковь, св. Иоанна Лаврентия, весьма замечательна, в особенности ее портал; там у них есть Святая чаша — чудесная реликвия, сделанная из одного изумруда[58]. Весь этот город со своими /13/ владениями управляется общиной и приобрел своим трудолюбием и мудростью много городов, поселков и замков на суше и много островов на море; ему принадлежат Хиос и Митилена, на острове Кипр — город Фамагуста, который они приобрели, когда взяли в плен короля Кипра и привезли его с женой в Геную; отец нынешнего [кипрского] короля родился в башне маяка и был назван Янус, потому что родился в Генуе. Рядом с Константинополем у них есть город Пера, а на краю Великого моря — город Каффа, по населению в полтора раза больше Севильи; на море Таны у них есть крепости[59], также и в Турции. Они люди очень могущественные на море, их каракки — лучшие в мире, и если бы не было у них с давних пор враждующих партий, их владения еще больше расширились бы по всему миру. Они люди трудолюбивые и мало склонные к порокам, в особенности в отношении удовольствий, ибо земля не располагает к этому; они очень богаты и очень любят порядок, а в отношении нарядов даже следуют обычаю, чтобы никто не носил дорогих вещей сверх необходимого, иначе заплатит за это штраф. Эти люди имеют приятный цвет [кожи], но лицом некрасивы; /14/ женщины и мужчины очень высокие, женщин берут по росту, и более высокую получают с меньшим приданым; вдовы у них не выходят замуж вторично, а если выходят, то терпят от этого большой ущерб. Во время одной из смут при поддержке одной из враждующих партий сеньором Генуи стал герцог Милана. Когда я был там, они восстали против герцога, убили его капитана в Генуе, которого звали мессир Обиццино да Альцате, и разрушили замок, который был на краю города. Там мне показали ужасную темницу, где находились в заключении кабальеро, взятые в плен вместе с королями Арагона и Наварры[60]. В море Генуи рыба мелкая, да и той очень мало. Генуэзцы, странствуя по всему миру, надолго разлучаются со своими женами, и случись такое с другими народами, это, без сомнения, причинило бы огромный вред их целомудрию, но [генуэзцы] так кичатся своей добродетелью, что как только обнаруживается женщина, совершившая прелюбодеяние, где бы она ни находилась, не избежать ей немедленной смерти.