Странствия Шута

Говорили мы мало. Нам с Шун нечего было собирать в дорогу, поэтому мы просто поели зайчатины и выпили бульону. Керф плавил снег в жестяной кружке, клал туда кости и грел над огнем. Сначала пила Шун, потом он сварил порцию и для меня. Было очень вкусно, в животе сразу потеплело. Пока я допивала последние капли, Керф оседлал лошадей и собрался. Когда я смотрела, как он грузит поклажу на лошадей, во мне заворочалось смутное подозрение, но я не могла понять, что меня тревожит.

– Поедешь на белой, а я на гнедом. Девочку я посажу себе за спину – гнедой выносливее и лучше выезжен.

Мне стало дурно. Я не хотела ехать с ним на одной лошади, хоть гнедой, хоть белой, хоть какой.

– Значит, мы с Би возьмем гнедого, – твердо сказала Шун.

Не дожидаясь его позволения, она подошла к гнедой и вскочила в седло с легкостью, которой я позавидовала. Шун протянула мне руку, и я ухватилась за нее, надеясь, что как-нибудь вскарабкаюсь по ноге коня. Но не успела я попробовать, как Керф подхватил меня сзади за талию и усадил позади Шун. Держаться мне было не за что, кроме как за ее шубу. Я тихо поерзала, пытаясь устроиться поудобнее и внутренне кипя оттого, что он прикоснулся ко мне.

– Не стоит благодарности, – язвительно сказал он и оседлал белую кобылу.

Керф направил лошадь вдоль берега, Шун, подождав немного, тронулась за ним.

– Почему мы едем в ту сторону? – спросила я Шун, но ответил мне опять же Керф:

– Там лошадям будет проще подняться.

Он оказался прав. Дальше берега ручья понижались, и мы выбрались наверх по следам, которые Керф, должно быть, оставил прошлой ночью.

– Ты ведешь нас обратно туда, откуда мы убежали! – сказала Шун.

– Вы сбились с дороги, – спокойно отвечал он.

– А откуда мне знать, что ты не приведешь нас обратно к солдатам в лагерь?

– Оттуда, что я не собираюсь этого делать. Я веду вас к вашим родным.

Некоторое время мы ехали за ним молча. Глядя, с какой легкостью лошади идут по снегу, в котором мы так увязали вчера, я пала духом. Поднялся слабый ветер, погнал серые облака по синему небу нам навстречу. Когда утро было в разгаре, Керф покосился на небо и свернул с проторенной им тропы.

– Мы правильно едем? – шепотом спросила я Шун.

– Не знаю. Я уже не понимаю, где что.

Керф обернулся к нам:

– Честное слово, я веду вас назад, к вашим. Знаю, вам трудно мне верить. Но это правда.

Лошади медленно брели по нетронутому снегу. Мы поднялись на холм, и с его вершины нам открылся поросший редкими деревьями луг, дорога вдалеке и небольшой хуторок за ней. Из трубы поднимался жидкий дымок и таял на ветру. Мне отчаянно захотелось туда – попроситься внутрь и хоть немного побыть в тепле и покое.

Словно услышав мои мысли, Керф сказал:

– Нам придется держаться подальше от дорог, и нам нельзя проезжать через города и останавливаться на ночлег в домах. Калсидийцев у вас не любят.

Солнце перевалило за полдень, и облака стали темнеть.

Шун сказала вслух то, что нас терзало:

– Не хотелось бы, чтобы снегопад застал нас в этих холмах. Мы едем уже целый день. Лучше пораньше начать искать место для ночлега, не дожидаясь темноты.

Он вздохнул:

– Я в солдатах уже два года. Доверьтесь мне. Я найду нам отличное место для ночлега. Не забывайте, я веду вас к вашим людям. Там вы будете в безопасности. – Он показал вперед и сказал: – Видите, где растут ели? Мы заночуем в этой низине.

Я оглядела поросший лесом склон холма. Тут и там из-под снега торчали валуны. И тут я наконец поняла, что насторожило меня утром.

Подергав Шун за рукав, я подтянулась повыше, чтобы сказать ей на ухо:

– Той ночью все вопили, сражались и разбегались кто куда. Откуда же у него две лошади и все, что нужно в путешествии?

– Не все, – прошептала Шун. – Ни еды, ни котелка. Думаю, ему просто повезло поймать этих лошадей.

– Может быть, – с неохотой признала я.

Пошел снег, крупные хлопья липли к нашим мехам и падали мне на лицо. Я зарылась носом в шубу Шун. Лицо согрелось, а мерный шаг коня стал меня убаюкивать. Почувствовав, как ритм его шагов изменился, я подняла голову. Мы спускались с холма, пробираясь среди могучих елей. Тут и там торчали камни. Мне показалось, что камни обтесаны – как будто здесь раньше стояли каменные стены или даже дома. Мы ехали змейкой, огибая поваленные камни и свисающие до земли еловые лапы. Снег тут был не такой глубокий, но стоило задеть одну из заснеженных ветвей, как на нас обрушивалась целая лавина.

– Уже недалеко, – сказал Керф, и я обрадовалась.

Я ужасно устала и хотела спать. В густом лесу свет догорающего дня почти не доходил до земли.

Шун вдруг напряглась в седле.

– Что недалеко? – спросила она.

– Ваши люди, – сказал он.

Я успела заметить костер за деревьями, и тут Шун круто развернула коня:

– Пошел, пошел, пошел!

Но было слишком поздно. Белые шубы делали их почти невидимыми в сумерках на снегу. Двое перекрыли нам путь назад, а когда Шун попыталась объехать их, Реппин метнулась к ней и схватила коня под уздцы. Шун попыталась затоптать ее, гнедой фыркнул и попятился, а еще кто-то из Белых стащил меня с лошади, как я ни цеплялась.

– Он у меня! Шейзим у меня! – закричала Алария.