Страшен путь на Ошхамахо

— Возможно, Ислам-бек, возможно. Так же, как тебя за твои слова покарает Иисус. Но я продолжу, с твоего разрешения, князь. Итак, взамен неисчислимых утрат — и ценой губительного сокращения численности нашей — мы получили ислам. Те, кто загораживает нам свет, идущий от более просвещенных народов, хотели бы вечно держать нас в темноте и рабской зависимости. Турки и крымцы теперь лицемерно объявляют кабардинцев своими родственниками по религии. То, что они раньше брали у нас силой, расплачиваясь за это кровью немалой, в будущем намереваются брать задешево. Испокон веков более сильные мусульманские державы стремились превращать слабые соседние государства (даже исповедующие тот же ислам) в свои хлебные закрома, скотные дворы, в свои конюшни и воинские становища, откуда можно черпать молодые свежие силы для все новых и новых походов.

— Но ведь это для священных походов! — прервал Кургокин.

— Казауат! [190] — значительно произнес Мисостов. Насмешливая улыбка тронула губы Джабаги:

— Прежде чем убить собаку, ее объявляют бешеной. Любой казауат — это поход за чужим добром. Вы знаете, с чего началась «священная война» пророка Магомета? С ограбления мирного купеческого каравана корейшитов!

— Ты хочешь быть в рабстве у русских? — не унимался Мисостов.

— Нет, — возразил Казаноков. — Хотя у нас и распространился ислам, что означает «покорность», но никогда это свойство не было присуще адыгам. Покорность — это не наш обычай, князь Ислам! — Джабаги выделил ударением имя князя и, как бы случайно, забыл произнести окончание «бек». — Мы — народ малочисленный, но не слабый. И даже приняв мусульманскую религию, наш народ никогда не станет следовать тем предписаниям, которые унижают честь и достоинство человека, будь это женщина или ребенок, христианин или язычник. Да и царь Петр хочет не поработить нас, а дружить с нами. Мы не должны будем ему платить ясак или давать ясырей. Наоборот, он сам собирается платить нашим старшим жалованье. А что должны мы? Помочь ему, когда турки и татары вновь нападут на низовые русские земли; если же нападут на нас, мы тут же получим помощь незамедлительную от него. Ему нужно только знать, что здесь, между Ахыном и Хазасом, живет верный друг. Надо ли еще доказывать, что самой судьбой, еще во времена царя Ивана, адыгам предначертан был единственно правильный путь — идти вместе с русскими, а не с их извечными врагами. Незачем нам искать дальних родственников, когда у нас рядом — добрый и сильный старший брат!

Казаноков обвел присутствующих взглядом проникновенно-внимательных глаз — они казались у него дивно завораживающими, когда он говорил о важных вещах, — молча постоял немного, словно ожидал каких-то возражений, и сел.

Некоторое время в хачеше царила задумчивая тишина. Было слышно, как во дворе пофыркивают кони.

Тихим взволнованным голосом, будто не желая нарушить торжественность тишины, заговорил Черкасский: — Слово нашего брата Джабаги имеет широкие крылья. Оно долетит до северных морей, останется нашим потомкам в наследство. Хотя я живу далеко от родной земли, но ее душа всегда со мной, ее адыге хабзе всегда со мной. Эта душа сейчас мне подсказывает:

Кузнец уйдет — то, что сковал,
оставит.
Мудрец уйдет — то, что сказал,
оставит.

* * *

На крутосклонном берегу Псыжа накапливалось татарское полчище, вновь точившее зубы на Кабарду. Готовилась присоединиться к татарам и ногайская орда, однако планы страшного набега были расстроены: с севера выступило девятитысячное войско Апраксина, рассеявшее конницу союзников Крыма — ногайцев — и обратившее в бегство значительные силы закубанскнх татар. Более удобный для кабардинцев случай, чтобы самим напасть на ханское полчище, трудно было придумать. Черкасский легко убедил кабардинскую знать, что это лучшая возможность «явить… его царскому величеству свою дружбу и верность».

Кабардинцы обрушились на татар стремительно и яростно. Множество врагов посыпалось в реку, словно каменная осыпь с подмытого обрыва. Сколько их было побито, а сколько потонуло в быстрой Кубани, определить было невозможно; ясно одно — захлебнулось в мутной воде крымское нашествие.

Князь Черкасский, осчастливленный столь блестящим завершением своей миссии, поспешил послать «ведомость» в Россию…

* * *

Указ Правительствующего сената Посольскому приказу о выдаче жалованья кабардинским послам Султан-Али Абашеву, Арзамасу Акартову и др., присланным Л. Б. Черкасским с известием о победе над закубанскими татарами.