Страшные истории для маленьких лисят

Юли нахмурился. Боль всё так же толкала в шею. Он же знал, что его слова обидят её. Но ему было всё равно. Это она заставила его шагать по болоту и это из-за неё у него болела передняя лапа. Это она тащила его за загривок и это из-за неё у него заболела шея. А пока они блуждали по тёмным и страшным местам, она мучила его страшными историями. Она заслужила.

Глаза Мии задрожали от слёз.

– Ну и ладно. Оставайся и подыхай. Мне всё равно.

Она поскакала по мокрой траве.

– Ну и ладно! – крикнул Юли ей вслед. – Ну и подохну!

Юли сердито смотрел, как её хвост становится серым, а потом исчезает вовсе. Он ждал, что облегчение разольётся по всему телу, как бывало всякий раз, когда мама кусала сестёр и не позволяла им больше травить его.

Но облегчение не наступало. Наоборот, его неуклонно тянуло к Мии, как тянуло прежде обратно в нору, которую ему пришлось покинуть.

Он оглянулся на протянувшуюся позади топь. А вдруг мама наконец прогнала мистера Шорка и пыталась разнюхать след Юли по всему краю леса? А с другой стороны, поскачет он назад в одиночестве, а его съест камень или проглотит цветок…

– Мия! – крикнул он в болотную даль.

Морщась от боли, он изо всех сил потянул вверх и высвободил переднюю лапу

– Мия, постой! Прости меня!

Он шлёпал за ней по воде и принюхивался. Но запах Мии – запах неспелых яблок – уже затерялся среди мшистой серости и задыхавшейся зелени.

На болоте стало темнее – тревожнее. Деревья вытянулись на огромную высоту, спутанные кривые ветки доходили почти до неба и вдруг обрывались вниз к чёрной воде, где колыхалась на водорослях луна.

Юли остановился перевести дух. Туман извивался кольцами вокруг лап.

– Мия! – прошептал он.

Голос его потонул в песнопении лягушек.

Ква-а-шмар!

Ква-а-шмар!

Ква-а-шмар!

В самые мрачные минуты Юли опасался, что так никогда и не выбрался из оврага. И всё, что происходило с тех пор, – и лес, и ужас, у которого не растёт мех, и это болото, – всё это был один и тот же кошмар. Он боялся, что вся его жизнь на Валунных Полях была только сном, которому не суждено повториться.

– Мия! – позвал он чуть громче.

Сверху послышался раздражённый шорох. Он задрал голову и на мшистой ветке кипариса увидел белую, как кость, птицу. Вокруг птичьих глаз шли чёрные полосы. На затылке торчали перья, похожие на шипы. Шея свернулась кольцами, как змея.

– М-м… простите! – прошептал Юли.

Он не знал, сумеет ли птица с болота понять лису, обитающую на камнях, но можно ведь попытаться.

– Госпожа Птица! – прошептал он ещё раз.

Шея у птицы выпрямилась, и жёлтый глаз посмотрел на него сверху вниз.

– Вы не видели, лиса здесь не проходила? Такая же лиса… как я?

Птица долго смотрела на него, потом медленно свернула кольцами шею и показала клювом в просвет между кронами деревьев. Там, в небе, тревожно сияла одинокая красная звезда.

– Она пошла… в ту сторону? – спросил он.

Птица только посмотрела на него и опять показала клювом туда же. Звезда подмигнула.

– Ладно, – прошептал Юли. – М-м… спасибо!

Он пошёл на звезду, и дорога сделалась легче. Земля была илистая, но твёрдая, сверху, образуя тоннель, нависал рогоз. От света единственной в небе звезды тоннель заливало кровавой дымкой. Юли даже не успел ускакать далеко, когда заметил впереди виляющий хвост.

– Мия! – окликнул он, чувствуя, как облегчение покалывает изнутри. – Прости меня, я там наговорил. Это сёстры рассказывали мне про жёлтое. А они же врали, всё время. Ну… в общем… прости.

Хвост, не останавливаясь, продолжал в потёмках свой путь.

– Я уверен, с твоими родными всё хорошо, – говорил он, пытаясь нагнать ускользающий хвост. – Они, наверно… ну, остановись на секунду!

Хвост вышел из рогозового тоннеля и остановился.

Юли подошёл ближе и увидел, как в тревожном свете звезды хвост вылинял до серого и покрылся полосками.

– М-Мия?

Он замер. Это был не её хвост, не Мии. Совершенно не её хвост! Юли не успел даже икнуть, как владелец хвоста повернулся, встал на задние лапы и громко заверещал.

3

Юли хотел отбежать назад, но споткнулся о собственный хвост и больно ударился.

– О-ой!

Существо перестало верещать. Оно уселось на задние лапы и вытаращило масляные глазки, подведённые чёрными разводами. Его маленькие нелепые лапки прижимали к груди вытянутое яйцо в мягкой скорлупе. С зубов капал зеленоватый желток.

– Простите! Ик! Простите! Ик! Простите меня! – говорил Юли, пытаясь успокоить сбившееся дыхание. – Я… я вас перепутал… ик… с другом. Простите!

Енот, причмокивая, проглотил желток и вдруг осклабился.

У Юли застучало сердце. Неужели еноты едят лис? Сёстры не рассказывали ему про енотов страшных историй.

Енот сгорбился и, принюхиваясь, обошёл Юли по кругу. Он сунул ему в правое ухо свой мокрый нос и запыхтел. Потом проделал то же самое с левым ухом. Завершив круг, енот вылупился на Юли и захихикал.

– Хи-хи! – тоже хихикнул Юли, сам не понимая над чем.

Нелепые енотовы лапки, будто делая подношение, протянули к нему яйцо.

– Ой… м-м… – Юли подскочил ближе, – спасибо.