Страшный суд: Православное учение

Дивная кончина христианского отрока

Дьякон Николай Орлов рассказал следующий случай, произошедший в Твери. В сентябре 1860 года были тяжело больны скарлатиной дети тверского мещанина Сергея Павловича Блинова. Пятнадцатого числа умер его годовалый сын Арсений. Потом, через неделю, умерла дочь Мария, трех лет. Наконец, дня через три, 25 сентября, стал умирать и его двенадцатилетний сын Николай.

Нужно заметить, что этот сын был старший в семействе и незаменимый помощник отцу в его торговых делах. А главное – у него было доброе сердце, искренняя любовь и нежность к родителям, сестрам и братьям. Он был почтителен в обращении со всеми посторонними, особенно старшими по возрасту. За это его любили все: и родители, и родные, и знакомые.

Очень горько было отцу и матери видеть своего дорогого сына при последних минутах жизни, но они, насколько возможно, скрывали от умирающего свои горькие слезы и усердно молили Господа за его жизнь.

По его желанию поскорее исповедоваться и приобщиться Святых Таин позвали батюшку. Когда он пришел, больной встал с постели и, стоя на ногах, со всем чистосердечием и умилением исповедался и потом внимательно слушал краткие молитвы перед приобщением и усердно молился. Когда священник велел ему повторять за собой слова молитвы, больной, осенив себя крестным знамением и воодушевившись, произнес эти молитвы с таким жаром любви и веры в Сына Божия Иисуса Христа, с таким сильным желанием вечной жизни и соединения с Богом, что удивил священника. После причастия он с глубоким чувством благодарности обратился к иконе Спасителя и сказал:

– Слава Тебе, Боже, слава Тебе!

После благодарственной причастной молитвы священник пожелал ему здравия души и тела и сказал:

– Многие больные, принимающие Святые Тайны с верой, скоро выздоравливают от своей болезни. И ты теперь по своей вере получишь здоровье. Дай Бог тебе выздороветь! Тебе надо жить. Ты еще молод!

Но юный избранник Божий, поблагодарив духовного отца за пожелание, сказал ему:

– Нет, батюшка, я уже не буду жить в этом мире, я умру, непременно умру.

– Как же ты говоришь, что умрешь? Откуда ты можешь знать об этом? Только один Бог знает это и определяет каждому время его жизни и смерти.

– Так, батюшка. Да я от Бога-то и узнал, что я умру. Он зовет меня к Себе, и я пойду к Нему.

После этого священник, заметив в нем слабость, оставил его в покое, простился с ним и его родителями. А больной лег в свою постель. Это было в половине седьмого вечера.

Не прошло и получаса, как отрок, лежа на своей постели, с какой-то поспешностью и старанием стал тихо читать молитвы, какие знал, – Спасителю и Божией Матери, святым угодникам. И, осеняя себя крестным знамением, начал постепенно ослабевать и, мало-помалу забываясь, перестал дышать и скончался.

Родители умершего, до этого времени едва-едва удерживавшиеся от громкого плача, теперь дали полную свободу своим слезам и рыданиям. То отец, то мать, то сестра матери и брат, то другие бывшие тут родственники друг перед другом громко высказывали жалобы о потере дорогого Коленьки. А тот, кого оплакивали, лежал бездыханный и бесчувственный к плачущим.

В этих рыданиях прошло около часа. Наконец мать несколько успокоилась и стала смотреть со вниманием на черты лица умершего сына, как бы желая при последней разлуке с ним запечатлеть эти черты в своем сердце. Отец же вышел в другую комнату посмотреть на других своих больных детей, чтобы дать им нужное лекарство по совету врача.

Всматриваясь в бездыханное тело сына, мать вдруг заметила как будто какое-то легкое движение в его груди. Принимая это за обман зрения от слез и мерцания свечей и лампадок перед иконами, она продолжала внимательно смотреть на него. И грудь покойника опять едва заметно пошевелилась. Тогда она пошла к мужу и тихо сказала ему об этом. Оба, затаив дыхание, стали внимательно следить за остатками жизни сына. Еще полминуты, и настоящий вздох вырвался из его груди. Спустя несколько секунд он тихо открыл глаза.

Не желая беспокоить его своим расстроенным видом, родители незаметно отошли в сторону от него. Но он стал их искать глазами, а потом, с усилием поднявшись, сел на постели и, увидев отца, сказал ему:

– Батюшка! Подойдите ко мне ближе! Мне нужно сказать вам несколько слов!

Когда отец подошел к нему, отрок сказал:

– Я вернулся сюда, чтобы проститься с вами. Я видел Машу, Арсения, Сашу (семилетнюю сестру, умершую десять лет назад), моего крестного отца (умершего двенадцать лет назад) и говорил с ними. Вы думаете, что они умерли? Нет! Все они живы! И как прекрасно место, где они живут!

Какой у них там блестящий свет, яркие прекрасные цветы и деревья, а звезды какие большие! Что наш дом? Втрое больше дома каждая звезда там, и какое от них радостное сияние! Вот я и увидел там сестриц и братца, и крестного, и когда подошел к ним, то крестный сказал мне:

– Здравствуй, Николя! Почему ты здесь?

– Побывать к вам пришел, увидеться с вами, – ответил я.

– Хорошо, – сказал крестный, – побудь здесь и погуляй с сестрами и братом, а хочешь – совсем оставайся у нас!

– Останься с нами! – сказали мне сестры и брат. – Видишь, как тут хорошо!

– И вправду, я останусь с вами, – прибавил я, – у вас так прекрасно!

В это время сестра Маша взяла меня за руку и сказала:

– Ах, как хорошо, и Николя с нами остается! – и радостно повела меня по цветистому лугу мимо высоких прекрасных деревьев, каких я нигде не видел.

С нами вместе шли и Арсений, и Саша. Прогуливаясь с ними, я вдруг вспомнил о вас, батюшка и маменька, и сказал:

– Ах! Я ведь не простился с отцом и матерью! Подождите, я пойду к ним и попрошу у них благословения жить здесь с вами и как раз вернусь к вам опять!

– Ступай, простись! – сказали они. – Только поскорее опять приходи к нам, мы ждем тебя!

Вот я и пришел к вам, мои любезные родители, проститься с вами и попросить вашего родительского благословения жить мне вместе с сестрицами и братцем. Отпустите меня, батюшка и маменька, благословите!

В продолжение этого рассказа отец, мать и родные слушали его внимательно, и когда он закончил, отец подумал про себя, что, может, он это говорил в бреду, и спросил его:

– Николя! Да знаешь ли ты, кто я?

Он взглянул на отца, слегка улыбнулся и сказал:

– Неужели я вас, батюшка, не знаю! Вы Сергей Павлович Блинов, мой батюшка!

Отец указал на мать и спросил:

– А это кто?

– Это моя маменька Александра Михайловна Блинова, – ответил он.

После этого Коля назвал всех бывших тут родных. Отец сказал потихоньку жене, чтобы она велела сыну опять рассказать, что он видел и где был. Она так и сделала, и сын повторил ей свои слова и рассказал, к удивлению всех, то же самое, что сначала отцу.

Наконец мальчик спросил:

– Да неужели вы, батюшка, не верите мне? Ведь я в полном уме, в памяти и в сознании. Если вы так сомневаетесь, то вот вам знак моей правды – через день в наш дом придет Ксения, дочь прежней нашей горничной, которую вы много лет не видели. Она спросит о вашем здоровье, о детях и удивится, что у вас все дети больны, а трое уже умерли. Она об этом ничего не знала (его слова впоследствии с точностью подтвердились). Вот тогда вы поверите всему, что я говорил вам. А теперь прошу, умоляю вас, мои дорогие, не держите меня здесь, отпустите меня поскорей с благословением!

Убедившись наконец в истине слов сына, отец со всей силой родительской любви стал уговаривать его остаться, чтобы по-прежнему быть помощником ему во всех его делах и занятиях. Но отрок на это сказал отцу:

– Батюшка! Тут не стоит и жить. Здесь так плохо, так грязно! Умоляю вас – отпустите меня! Не жалейте, не молитесь, чтобы я здесь остался. Ведь и вам придется жить не сто лет. И вы тоже перейдете туда. Если меня отпустите, я буду за вас и маменьку молить Бога, чтобы Он принял вас в Свой свет и в Свою радость!

Убежденный и утешенный такими словами отец не мог больше спорить с сыном, благословил его и пожелал ему жить в Царстве Небесном. После этого отрок успокоился, обрадовался, много раз поцеловал своих родителей и, снова ложась на постель, сказал:

– Простите! Мне пора, меня ждут, Бог с вами, до свидания!

С этими словами он осенил себя крестным знамением, закрыл тихо свои глаза и, сложив на груди крестообразно руки, навсегда отошел из этого мира в обители Господа, где праведники воссияют, как солнце (Мф. 13, 43).

Во время погребения тела, 26 сентября, лицо отрока светилось радостной улыбкой.