Страшный суд: Православное учение

Гость из загробного мира

(Из записной книжки умершего инока)

Святой апостол Христов Павел, обращаясь к современным ему солунским христианам, писал им, чтобы они не предавались безмерной печали о своих умерших, что настанет неизбежный момент, когда воскресшие мертвые и оставшиеся еще в живых соединятся для встречи с Господом. Разлучение одних с другими лишь временное, духовная связь не прерывается. История Церкви Божией и сказания священной и седой древности представляют нам много случаев, подтверждающих эту истину. Но и наше время, несмотря на его крайний скептицизм, не лишено такого, что может быть понято только при ярком свете христианской веры, и только ею одной может быть объяснено. Приведу один случай, глубоко запечатлевшийся в моей душе, подтверждающий реальность общения мертвых с живыми.

В восьмидесятых годах прошлого века я жил в числе братии Троице-Сергиевой лавры. Одновременно со мной здесь же подвизался и простой, смиренный и неграмотный монах Смарагд, из крестьян Рязанской губернии, проходивший послушание при свечном ящике Троицкого собора. Всегда молчаливый и сосредоточенный, как бы ушедший в себя, он не общался ни с кем. Только инока лавры отца Георгия он иногда просил написать письмо к его родному брату, крестьянину, которому Смарагд старался посильно помогать.

Всегда аккуратный и ревностный в исполнении возложенных на него послушаний, Смарагд несколько дней подряд не показывался в церкви, и когда я осведомился о причине его отсутствия, мне сказали, что инок Смарагд из-за быстротечной простуды мирно предал свой дух Господу, напутствованный всеми спасительными Таинствами Святой Церкви. Смерть в среде монашествующих не вызывает глубокой и безутешной горести о почившем, и если бывает причиной чего – то это молитвы об умершем и глубоких размышлений о неизбежности смертного часа. Так было и сейчас. Тихо и скромно тело монаха Смарагда похоронили на лаврском братском кладбище и понемногу стали о нем забывать.

Прошло уже более сорока дней после его кончины. Однажды в холодный зимний вечер, после вечернего богослужения, мы сидели вдвоем с отцом Георгием в его теплой и уютной келье, разбирая только что полученные им журналы и беседуя по поводу помещенных в них статей. Мирно пообщавшись со своим просвещенным другом до одиннадцати часов вечера, я, пожелав ему спокойной ночи, удалился в свою келью. Наутро встречаю отца Георгия. Он поздоровался со мной и сказал:

– А я вчера ночью едва не побежал к тебе, и только один Бог укрепил меня в решимости остаться у себя в келье.

– Отчего?

– Видишь ли, – продолжал отец Георгий, – как тебе известно, вчера о покойном Смарагде ни у тебя, ни у меня не было даже и мысли. Когда ты ушел, я совсем не хотел спать, но прилег отдохнуть на постель в своей спальне, оставив в зале на столе горящую лампу. Мысли, одна разнообразнее другой, вереницей проносились в моей голове. Вдруг я инстинктивно почувствовал, что в комнате есть кто-то посторонний. Я поднял глаза и увидел в дверях стоящего в мантии и клобуке покойного отца Смарагда. Он молчал. Молчал и я, не чувствуя в то же время ни страха, ни смущения. Первым нарушил молчание отец Смарагд.

– А я к тебе, отец Георгий, – сказал он.

– Вижу, но ведь ты же, отец Смарагд, умер и каким образом здесь, со мной?

– Умер-то я умер, но только телом, а душой, по милости Божией, жив.

– Как ты себя чувствуешь там?

– По неизреченному человеколюбию и милосердию Божию – хорошо. Потрудись, отец Георгий, написать брату о моей кончине, пусть помолится с домашними о моей душе.

– С готовностью исполнил бы твое желание, отец Смарагд, но адреса не помню и письмо с адресом давно потерял.

– Письмо это лежит в твоем письменном столе, в нижнем ящике, под бумагами.

– Видел ли ты кого-либо из святых Божиих на Небе?

– Был я у святителя Димитрия Ростовского и получил его благословение.

– А видел ли ты Бога?

– Видел и поклонился Ему.

– Заклинаю тебя! Скажи, что есть Бог?

Но, очевидно, вопрос мой был настолько высок и, пожалуй, дерзок, что явившийся мне загробный гость или не мог, или не хотел ответить на него. Положив палец на уста, он безмолвствовал. И мгновенно лицо его стало исчезать. Только теперь, когда видение окончилось, я почувствовал непреодолимый ужас. Был момент, когда я был готов, как говорил тебе, бежать в твою келью, но, устыдившись своего малодушия и осенив себя крестным знамением, остался в келье. Желая проверить справедливость указания отца Смарагда относительно нужного письма, я заглянул в указанный ящик, и действительно, оно преспокойно лежало под бумагами, давно мной забытое!