Страсть выбирает отважных

Холодно? Хьюго пожал плечами. В комнате было тепло и очень уютно. В камине весело пылало пламя, возле одной из стен помещался письменный стол, а напротив него находилась гардеробная. Ковер на полу и тканый гобелен на обшитой темными панелями стене радовали взор, а посреди комнаты стояла огромная кровать – одна-единственная широкая кровать. О господи, неужели опять…

Всю неделю, ночь за ночью, они вполне справлялись. Если их у какого-нибудь постоялого двора настигал Дженкс, им приходилось изображать супругов Кроу. Если же сыщика не было поблизости, то они останавливались на ночлег в качестве брата и сестры и занимали отдельные комнаты. Такие остановки приносили Джорджетте несказанное облегчение, и она с чистой совестью могла пожелать Хьюго доброй ночи, не подвергая сомнению собственные слова.

Но в тех случаях, когда им приходилось спать в одной комнате… О, это были ужасные ночи, ввергавшие ее в состояние… Как ни назови это странное чувство, но оно терзало Джорджетту постоянно все то время, что она не спала. Она, например, чувствовала стеснение в груди, когда смотрела на Хьюго. И ей ужасно хотелось к нему прикоснуться, хотелось быть с ним рядом – как можно ближе к нему.

И она очень боялась утренних пробуждений. Боялась, что вот проснется утром – и увидит, что Хьюго исчез. И еще хуже было в тех случаях, когда она ему улыбалась, а он отворачивался от нее и зарывался в свои книги – только ради того, чтобы узнать нечто такое, чего раньше не знал. Как будто погоня за знаниями сама по себе была величайшей ценностью…

Что же касается мистера Секингтона, то их возница ничему не удивлялся. Хьюго хорошо ему заплатил, и он держал свои мысли при себе. Сейчас он уже пустился в обратный путь в Нортгемптон со значительно потяжелевшим кошельком. А вот кошелек ее спутника значительно полегчал.

И вот теперь они с Хьюго снова оказались в одной комнате с единственной кроватью. Джорджетта не знала, куда девать глаза: не могла заставить себя посмотреть на кровать, но на Хьюго тоже не могла. В конце концов выход нашелся: она уставилась на висевший напротив камина огромный гобелен, изображавший лес. Но это был не веселенький и улыбчивый лесок из волшебной сказки, нет: это был темный и мрачный лес, отчетливо представленный во всех своих пугающих подробностях. На переднем плане старый пень протягивал куда-то вверх единственную свою уцелевшую веточку. Земля же под деревьями свирепо пенилась – точно синевато-зеленые волны в штормовом море.

На пень села птица, смотревшая на вздымавшуюся почву, и была здесь еще одна птичка, помельче и побледнее, но, вероятно, более храбрая, потому что уселась на ком земли у корней соседнего дерева. Головка птички была обращена к более яркой и крупной птице, но та, похоже, не знала, что за ней наблюдали. А маленькая птичка все смотрела и смотрела на большую, вот глупая! Ведь могла бы улететь в любой момент, если бы не пыталась привлечь внимание другой птицы.

– Как неловко, что нас поместили в одной комнате, – сказал Хьюго, однако голос его прозвучал весьма бодро, так что едва ли он смущался.

Джорджетта оторвала взгляд от глупой птицы и взглянула в лицо своему спутнику, стоявшему возле камина.

– Вам, наверное, кажется, что ничего особенного не произошло, – проворчала девушка. – Но положение действительно крайне неловкое. Неужели вы этого не понимаете? Стоит ли нам обманывать хозяина?

– Так что, скажем нашему доброму хозяину, что мы вовсе не супруги? Но если мы во всем признаемся, то вам придется выйти за меня замуж…

Джорджетта в изумлении раскрыла рот.

– Нет-нет. – Она покачала головой.

– Увы, это так, – тихо произнес Хьюго.

– Нет-нет, – повторила Джорджетта, – я… – Она умолкла, словно лишилась дара речи. Теперь она молча смотрела на Хьюго, и сердце девушки переполняли те же самые чувства, что терзали ее во время остановок на ночлег во время путешествия.

А ее спутник смотрел на нее как-то совсем не так, как прежде, но Джорджетта не понимала значения этого взгляда. Лорд Хьюго был человеком искренним, иногда даже слишком искренним, но это не означало, что он ничего от нее не скрывал. Так что же он скрывал?..

Собравшись с духом, Джорджетта заявила:

– Полагаю, что те ночи, которые мы провели в гостиницах под именем четы Кроу, совершенно ни к чему нас не обязывают.

Да уж конечно… И ведь каждую ночь она ломала себе голову над вопросом: а чего же ей все-таки хочется?.. Он только раз отважился взять ее руку, но воспоминаний об этом событии ей хватило на целую неделю.

– Я мог бы спать в гардеробной, – сказал Хьюго, взял свой саквояж и направился к смежной двери. Остановившись на пороге, пробормотал: – О… да тут почти нет места. Гардеробная совсем крохотная… Ну и ладно. Я мог бы сказать нашему хозяину, что вы ужасно храпите и поэтому мы не можем спать в одной комнате.

– Я не храплю!

– Хорошо, не храпите. Во всяком случае – не очень громко. Но, наверное, будет разумнее – и уж точно гораздо удобнее – если у нас будут отдельные комнаты.