Страсти и борьба с ними (выдержки из творений и писем)

Богатство очень скользкий путь, и само в себе представляет много препятствий к удержанию духа Христова, как и Спаситель определил: неудобь богатый внидет в Царствие (Мф. 19, 23). Неудобь, – а не – не может. – Апостол и руководит его к сему, – прочищает ему путь к Царствию. Первое – не высокомудрствуй. Богатство – не твое; оно – текуче, ныне есть, а завтра уже его нет; оно – вне тебя и не есть твое личное достоинство. Почему крайнее неразумие есть – высокомудрствовать из-за богатства, когда оно ничто. (25, с. 458–459)

Губительно не богатство, а лихоимание

Лихоимание – желание непрестающее иметь все более и более, ненасытимая страсть к богатству. Не против имения вооружает нас Апостол, а против лихоимания. Имеем нужду в пище, одежде и крове, не можем не иметь и того, чем удовлетворять ее. Но мерою имения должно поставить удовлетворение нужде, которая и пусть указывает границы стяжанию и усилиям по нему. Кто же, минуя потребность, полюбит самое стяжание или имение, тот болит страстию любоимания, которая, завладев его сердцем, делается госпожею и всех его дел, мыслей, планов и предприятий. Тогда все бывает забыто и в себе, и в других, и земля, и небо; одно только имеется в цели – иметь и иметь. При таком настроении имение бывает богом уже потому, что завладевает всем человеком. Но особенно оно – бог для любостяжателя потому, что он все упование свое на него возлагает. И жизнь, и свое положение, и течение дел – все у него стоит прочно, потому что у него всего много. Почивает он упованием на мамоне, и то, что от единого Бога следует ожидать, ожидает от богатства. Оно для него – идол, коему служит и работает, и на коего надеется. Почему лихоимание и назвал св. Павел идолослужением. Бл. Феодорит пишет: «Лихоимство назвал идолослужением, потому что Спаситель нарек господином мамону (Мф. 6, 24), научая, что поработившийся страсти любостяжания чтит богатство, как Бога». Плененный сею страстию «служит и покланяется сребру и злату. И идоли язык сребро и злато (Пс. 113, 12)» (Бл. Феофилакт).

Надо иметь при сем в мысли, что Апостол имеет в виду не количество имения, а страсть иметь и стяжевать. Иов, Авраам, Давид и другие многие были очень богаты, но не болели любоиманием или лихоиманием. То, что умертвить в себе в сем отношении заповедует Апостол, есть пристрастие к имению и возложение на него упования, – чему возможно быть подвержену и при небольшом стяжании, как и свободным от сего возможно быть при большом. (26, с. 172–173)

Богатство ведет к пагубе упования на него, а не на Бога

Второе порождение неразумного отношения к богатству есть упование на него. Богатство силу дает богатому и вообще среди людей и пред властями не по своему существу, а по той же немощи любоимания; и богатый, успев обделать одно-другое дело посредством богатства, начинает чувствовать, что богатство – сила, что с ним все можно обделывать и всего достигать; неоднократно повторенный успех располагает его опираться на богатство, а потом – и вполне возуповать на него. И стало богатство для него – бог. Вот и пагуба. Ибо таким отношением к богатству внутренний, естеством человеческим требуемый и определяемый строй извращается: становится во главу, чему следовало быть в ногах. По естеству человеку надлежит в Боге жить и, Ему предав себя, всецело на Него уповать; все же тварное иметь под собою или около себя, то как совсем ненужное, то как средство побочное, подспорье. А у богатого это ненужное, ничтожное, подножное стало там, где подобает иметь единого Бога. – И стал он похож на ходящего на голове вверх ногами. (25, с. 459–460)

Сребролюбец мучает себя лишениями, как врага

Скупой есть самый странный человек. Другие страстники ищут себе какого-либо наслаждения чрез удовлетворение страстей, а этот, удовлетворяя страсти, мучит себя лишениями, будто врага. (5, с. 36)

От него гаснет вера, но верному богатство не помеха

Как растет забота, так вместе же растет и любоимание. Когда простая забота станет многозаботливостию, тогда в основе ее есть уже и любостяжание полное. По мере многозаботливости и любостяжания гаснет вера. В последних степенях их и следа ее уже не остается. (25, с. 439)

Беда не богатство, а пристрастие к нему