Страсти и борьба с ними (выдержки из творений и писем)

Его виды и спутники

Корысть есть ненасытимое желание иметь, или искание и стяжевание вещей под видом пользы, затем только, чтоб сказать об них: мои. Предметов сей страсти множество: дом со всеми частями, поля, слуги, а главное – деньги, потому что ими можно все доставать. Иные, впрочем, исключительно пристращаются к серебру и золоту. От этого сию страсть можно видеть преимущественно в двух видах: сребролюбии и любоимании, или стяжательности. Судя по употреблению, под влиянием тщеславия она является пышностию, от гордости и властолюбия – всемирною оборотливостию, стремящеюся захватить всю торговлю в свои руки, а от безумия – скупостию. Беспрерывно сопутствуют сей страсти забота мучащая, зависть, страхи, печаль и скорби. Титул приличный обладаемому ею человеку – интересан; ибо он шага не сделает без того, чтоб ему это не принесло пользы, и все, чего ни коснется рука его, слово, мысль, – все несет ему свою дань. Потом, когда вещь поступила в его область, он говорит: моя навсегда… Эта исключительность владения решительная, сердечная, как ограду какую обводит около его вещей и отревает всех других.

В отношении к религии. Познать Бога ему некогда: поэтому он содержит веру так, как слышал и принял и как умеет вообразить душою, загроможденною вещами чувственными. Больше всего склонен он к суеверию, антропоморфизму, идолопоклонству. Сильная и исключительная любовь к вещам делает подозрительным его Богопочитание внутреннее; ибо, как говорит Господь, не можете Богу работати и мамоне (Мф. 6, 24). Посему он прямо называется идолопоклонником (Еф. 5, 5; Кол. 3, 5; Мф. 19, 22; Иов. 31, 24; Пс. 118, 36). Он будто и чтит Бога, но не сердцем, а чем-нибудь внешним и притом не иначе, как в ожидании умножения прибытков или из страха потерять и желания сохранить то, что имеется. Потому он склонен ко внешнему Богопочтению и любит в нем богатство и великолепие. Страсть к стяжанию, при недостатке прямых путей, приводит его иногда к магии и другим нелепостям (1 Тим. 6, 9).

В отношении к себе. У любостяжательного вид некоторых добродетелей бросается в глаза. Он будто бережлив, а между тем скуп; труд и неусыпность его только для корысти; воздержание от удовольствий и наслаждений затем только, чтоб не истратиться. У него, собственно, нет заботы ни о душе, ни о теле: он себя приносит в жертву вещам. Забота не дает ему времени насладиться стяжанием, и оттого нет мира в душе его. Случись несчастие, он готов пасть в отчаяние, легко теряет ум и делается сумасшедшим, а иногда налагает на себя руки.

фон Карольсфельд. Смерть Иуды

В отношении к другим он [корыстолюбивый] бесчеловечен, завистлив, коварен, вероломен, сутяга; благодетельствовать даром не любит, разве только победит его тщеславие; дружбы короткой не знает. Нет неправды, на которую не решился бы корыстный, как показал на себе Иуда (Мф. 26, 15). От него – воровство, святотатство (Нав. 7, 1; Деян. 5, 1), убийства, предательства. (2, т. 1, с. 286)

В отношении к другим он бесчеловечен, завистлив, коварен, вероломен, сутяга; благодетельствовать даром не любит, разве только победит его тщеславие; дружбы короткой не знает. Нет неправды, на которую не решился бы корыстный, как показал на себе Иуда (Мф. 26, 15). От него – воровство, святотатство (Нав. 7, 1; Деян. 5, 1), убийства, предательства.

Корыстолюбивый – негожий член дома, общества и Церкви (Притч. 15, 27; 29; 4 Цар. Гл. 5; 1 Тим. 3, 3; Флп. 2, 20–21; 1 Пет. 5, 2). Низшие из них обыкновенно покорны, рачительны и трудятся, чтоб как-нибудь запасти копейку, но они склонны обмануть господина или начальника – как-нибудь похитить себе и скрыть концы – и сейчас же оставляют их, коль скоро те в какой-нибудь беде. Высшие или начальствующие в каком-нибудь виде – ничего нет хуже по небрежению и беспечности о других. Ни до кого им нет нужды, ни до правды, ни до людей. Начальника такого не любят, ибо он все как-нибудь хочет оттянуть копейку; посему ему неверны и всячески ищут обхитрить его. В доме он худо содержит всех, как и себя, оставляет без внимания детей и семейство все. Так водворяются грубость и невежество. (2, т. 1, с. 284–286)

Богатство ведет к высокомудрию