Страсти по Веласкесу

– Понятия не имею, зачем она тебе понадобилась. Но ты ее заказал, значит, теперь забирай. Я ее у себя держать не хочу.

– Анна, что ты городишь? Какой заказ? Вспомни, я об этой картине от тебя узнал.

– Я тоже так думала. До тех пор, пока не влезла в твой компьютер и не прочитала переписку. Ты забыл выйти из Интернета, убегая на ту встречу. Сейчас, конечно, ты этого не вспомнишь, слишком много событий произошло, но ты просто поверь мне на слово.

Герасим сжал кулаки так, что побелели костяшки, и, мерно колотя по одеялу в такт словам, он заговорил:

– Я тебе не верю. На слово. Мой комп действительно был включен. Ты действительно читала письма. Там действительно было что читать. У меня огромное число друзей и клиентов, и со всеми я переписываюсь. Ты действительно что-то там откопала и, будучи непроходимой дурой, из невинных фактов сделала далеко идущие выводы.

– Невинные факты? Выходит, текст «Поручаю найти картину Веласкеса «Христос в терновом венце», незаконно изъятую в 1924 г. у княгини Екатерины Павловны Щербацкой. В расходах не лимитирую, в случае успеха гарантирую очень щедрое вознаграждение», который я обнаружила в твоем компьютере, ничего не означает? А может, скажешь, его там вообще не было?

– Конечно, был! Ты же сама принесла мне дискету. Забыла?

– Отчего же? Помню. Только я принесла тебе дискету, а этот текст был набран тобой! Сечешь разницу? Но если тебе этого мало, там были и другие сообщения. Как тебе понравится вот такое? «Поторопите исполнителя с выполнением заказа. Сроки поджимают, времени становится совсем мало». На это что скажешь?

Герасим только выразительно покрутил пальцем у виска.

– Тебя и это не впечатляет? Отлично! Вот тебе еще одно: «В свете нашей предварительной договоренности прошу ускорить поиск подходящего специалиста. Напоминаю, задача очень и очень непростая, поэтому тот, кто будет ею заниматься, должен быть профессионалом высокого класса. На оплате не экономьте, деньги в данном случае роли не играют».

– Тут есть прямое указание на тебя и эту чертову картину? – спросил Герасим.

– По отдельности каждое выглядит невинно, но взятые вместе…

– До этого могла додуматься только ты! И знаешь почему? Потому, что ты законченная эгоистка! Ты повернула на самой себе. Тебе кажется, что весь мир вращается исключительно вокруг твой персоны. А тебе не приходило в голову, что в этих записках речь может идти о моей собственной работе? У меня есть ведь фирма, пусть и небольшая, но с хорошей репутацией и солидными клиентами. Мои ребята – классные специалисты, и очень часто мы выполняем сложные и даже щекотливые задания. Не подумала об этом? Нет? Я так и знал! Тебе ведь ни до кого нет дела, кроме себя.

Все, что он сейчас с такой яростью бросал мне в лицо, было неправдой и оттого задевало особенно больно. В какой-то момент я уже не смогла себя сдерживать и, забыв, где нахожусь, закричала во весь голос:

– Ты порешь чушь! Дело не в моем эгоизме, а в твоем предательстве! И не смотри на меня так! Все так и есть! Мы с тобой дружили, а ты меня предал. Помимо моей воли ты втянул меня в темную историю, а теперь не хочешь в этом сознаться. Ты трусишь и потому отпираешься. Ну и черт с тобой! Пусть это будет на твоей совести. Картину я тебе нашла, деньги отработала, и мы в расчете. Веласкеса оставляю тебе.

В запале я бы наговорила еще много чего, но тут за моей спиной открылась дверь и начальственный голос требовательно спросил:

– Что здесь происходит?

– Скажите ей, чтобы ушла, – простонал Герасим, без сил откидываясь на подушки.

– Немедленно покиньте палату, – приказал доктор и строго указал пальцем на дверь.

– Не нервничайте. Уже ухожу, – огрызнулась я и, осторожно прислонив картину к тумбочке, пошла к выходу.

– Ненормальная! Забирай эту мазню с собой! Оставишь – изрежу на лоскуты! – донеслось с кровати.

Этого я допустить не могла. Веласкес был гением, и, каково бы ни было мое собственное отношение к картине, допустить, чтобы зарвавшийся лгун изрезал его шедевр, я не могла. Не глядя по сторонам, я быстро вернулась и забрала «Христа в терновом венце».

– Ты в своем уме? Потратила столько времени и сил, нашла картину, а теперь несешь невесть что. Ты, часом, не заболела? – сердито гудела Даша, нависая надо мной, подобно могучему утесу.

– Я абсолютно здорова. Говорю тебе, мне нужно как можно скорее избавиться от этой картины. Она приносит несчастье, – огрызнулась я и демонстративно пересела на другой стул, подальше от подруги.

Честно говоря, я была на нее обижена. Поездка в больницу закончилась ссорой с Герой, и настроение от этого у меня было препаршивейшее. Срочно нуждаясь в утешении, я принеслась к Дарье в надежде выплакаться у нее на груди. А она вместо слов утешения вдруг начала наставлять меня на путь истинный.

Мой бунт результатов не принес, Дарья его просто проигнорировала и, как ни в чем не бывало, продолжила полоскать мне мозги.

– С чего это ты так решила? С того, что Голубкин от тебя отвернулся? – с грубоватой прямолинейностью поинтересовалась она.