Страсти роковые, или Новые приключения графа Соколова

— Кажется, нет! Иначе оснастила бы меня разного рода фальшивыми документами и планами, сфабрикованными во вражеской контрразведке.

Монаршья воля

Появилась Императрица. Соколов учтиво поклонился ей.

Императрица произнесла:

— Пойдёмте к столу. Нашей Татьяне сегодня исполнилось уже восемнадцать лет! Кажется, только вчера она была грудной крошкой, а вот уже… Господи, как стремительно летит время.

Граф, я слыхала, ваша супруга родила мальчугана?

— Да, хороший мальчишка, весил при рождении поболее двенадцати фунтов.

Императрица ахнула:

— Бедная Мари! Какой крупный мальчик. — С шутливой укоризной: — Весь в вас, богатырь, а рожать каково?

— Слава Богу, все прошло отлично. Мари сама кормит грудью.

Государь сказал:

— Сегодня, Аполлинарий Николаевич, вы встретите своих знакомых…

Императрица засмеялась:

— Ники, не говори, пусть для графа это будет сюрпризом.

Они втроём направились к дворцу.

Императрица, обращаясь к Соколову, с печалью произнесла:

— В эти страшные дни я не стала устраивать бал. Но, граф, вы понимаете, что восемнадцать лет бывает лишь раз в жизни. И молодому сердцу чужд аскетизм. Вот мы и решили, что отметим рождение, но в самом узком кругу, почти в семейном.

Государь одобрительно кивнул головой и, словно оправдываясь, сказал:

— Это ведь даже не праздник, а всего лишь обычный завтрак. У нас в будние дни порой за столом больше народу бывает.

Императрица вновь обратилась к Соколову:

— Вы, Аполлинарий Николаевич, задержитесь в Петрограде? Восьмого числа здесь, в Царском Селе, перед Феодоровским собором, будет всенародное моление о победе над врагами. Будет очень торжественно. Придут крестные ходы из всех местных церквей, соберется все духовенство… Разумеется, будем мы с Государём и детьми.

Соколов поклонился:

— Благодарю, Ваше Императорское Величество, для меня это великая честь. Но я человек военный! Как распорядятся мои командиры, так и будет. А я их планов относительно своей персоны не ведаю.

Отозвался Государь, он с мягкой улыбкой покровительственно произнёс:

— Если вы, Аполлинарий Николаевич, признаёте меня командиром, то я приказываю, нет, приглашаю вас прибыть на молебен.

Соколов учтиво склонил голову.

Старые приятели

Едва вошли в трапезный зал, как Соколов понял, о каком сюрпризе говорила Императрица. К нему устремился Феликс Юсупов. Словно старинному приятелю он непринужденно сказал:

— Прекрасно, граф, что вы здесь, я безумно рад. Позвольте вас обнять! — Он прижался щекой к плечу сыщика, но очень осторожно, чтобы не попортить набриолиненный пробор, сквозь который виднелась тонкая розовая кожа, прикрывавшая череп.

Соколов ощутил запах дорогих дамских духов «Царица Роза» и каких-то притирок.

Юсупов отпустил Соколова, спросил:

— Вы знакомы с моей супругой Ириной?

Соколов поцеловал руку красавицы, вежливо сказал:

— Поздравляю вас с рождением дочери!

Юсупов торопливо добавил:

— Я назвал девочку в честь супруги — Ириной! Ребёнок удивительно красивый.

Ирина Юсупова сказала:

— Я немного знала Мари, когда она была ещё девочкой. Помню, мы сходились на новогодних утренниках в Благородном собрании в Москве. Какие мы были наивные, как мы радовались пустякам — кукольному представлению, детским танцам, конфетным подаркам. — Помолчала, вздохнула. — Куда всё ушло?

Соколов улыбнулся:

— Ирина Александровна, придёт день, когда вы с печалью произнесёте: Господи, как я была молода и хороша собой в июне пятнадцатого года!

Ирина согласно кивнула хорошенькой головкой:

— Вы правы, Аполлинарий Николаевич! Но для того чтобы тосковать о молодости, нужно долго-долго жить и сделаться старухой. — Понизила голос: — Можно нескромный вопрос: Мари сама кормит малыша грудью? Или кормилицу держите?

— Слава Богу, своего молока хватает, зачем нам кормилица? — Соколов отвечал столь громко, что все на него оглянулись.

Ирина извиняющимся тоном произнесла:

— К сожалению, мне надо возвращаться домой, в Петроград. Няньки у меня хорошие, а сердце все равно болит за малышку. Скажите мой поклон Мари.

Юсупов пошёл проводить супругу.

Стома̀ха ради

В гостиную вошёл Государь. Возле него, почтительно наклонив голову, семенил князь Щербатов. Государь что-то объяснял ему, и Щербатов не переставая утвердительно кивал:

— Так, так, Ваше Императорское Величество! Щербатов, которому исполнилось сорок семь лет, подслеповато взглянул на Соколова, явно не узнал его, но на всякий случай слегка кивнул, продолжая напряжённо слушать Государя и всем своим видом показывая: «Загодя со всем согласен и спорить никогда не намерен-с!»

Государь всем поклонился, отдельно улыбнулся Вырубовой.

Анна Вырубова сидела возле широкого окна в кресле-каталке круглолицая, с простым русским лицом. Эффектно гляделись высокие, взбитые валиком, тёмные волосы. После тяжёлого ранения она погрузнела ещё больше. Глаза её были полны ума и лукавства.

Для Вырубовой в торце общего стола накрыли небольшой столик, с которого ей было удобно закусывать. Вырубову возил рослый красавец в матросской форме, все время стоявший за спинкой коляски.