Страстная мечта, или Сочиненные чувства

Актер устами своего героя скажет: «Я не понимаю», – притворяясь, что не понимает, но его персонаж, говоря: «Я не понимаю», – в этот момент по-настоящему пытается разобраться в ситуации. Таким образом, актер может предположить «результат», тогда как персонаж будет по-настоящему озабочен обдумыванием и выяснением происходящего. Актер скажет: «Кто вы такой?» – и будет ждать ответа, тогда как персонаж, ожидая ответ, будет стараться активно установить личность того, с кем говорит. Лицо этого человека может выглядеть знакомым или незнакомым, персонаж может обознаться и принять его за другого человека и так далее. Когда персонаж говорит: «Я не знаю, куда идти», – он действительно этим озабочен, но актер в этой ситуации просто показывает, что не знает, куда пойти, при этом не занимаясь решением такой задачи в реальности.

Для персонажа характерны постоянная живость, постоянный мыслительный процесс, а также сенсорная и эмоциональная реакция. Все это выходит за рамки диалогов, которые написаны для него автором. Главная ценность импровизации заключается в том, чтобы стимулировать у актера постоянный поток реакций и мыслей. Многие актеры полагают, что они по-настоящему думают на сцене. Они не допускают, что их мысли связаны только с заученными репликами в диалогах. В процессе тренинга или на репетициях я часто намеренно меняю объекты, партнеров или другие детали и тем показываю актерам, что они продолжают говорить и делать то, к чему привыкли. Часто актер играет сцену от начала до конца, поскольку знает в ней все действия. Однако импровизация позволяет ему исполнить сцену более логично и убедительно не только с его собственной точки зрения, но и с точки зрения публики.

Как-то раз на занятии в Актерской студии я попросил одну актрису принять участие в демонстрации. Я предложил ей выбрать сцену из спектакля с ее участием, которая представляла для нее некоторую трудность, и которую она хотела бы для себя понять.

Она выбрала сцену из «Трех сестер», в которой Маша признается своим сестрам, что любит Вершинина. Непосредственно перед этим актриса показала импровизацию, в которой появилась на сцене, открыла дверь и оказалась в каком-то замкнутом пространстве, затем она встала на колени и начала молиться. Было неясно, в чем связь между этой импровизацией и последующей сценой. Закончив импровизацию, актриса вышла, потом снова появилась на сцене в эпизоде, который связывал предыдущее упражнение с самой пьесой. Она села на диван и взяла в руки подушку, которую стала теребить в руках и прижимать к себе. Затем она произнесла реплику из сцены: «Это моя тайна, но вы должны все знать… Люблю этого человека». Убедительность, с которой она сыграла, была просто ошеломляющей по своей естественности и яркости. Она непроизвольно начала плакать и смеяться одновременно.

После окончания сцены актриса объяснила, что с ней произошло. Она описала свои ощущения, когда ее впервые попросили взять эту роль и ознакомиться со сценарием. Как оказалось, она решила согласиться в тот момент, когда дело дошло до этой сцены из пьесы. Она не стала задумываться, что руководило ею в тот момент. Во время спектаклей, однако, ее собственная игра не приносила ей удовлетворения; такая же реакция была у критиков и зрителей.

Этой актрисе было сложно найти те личные переживания, которые могли быть связаны с конкретным эпизодом в пьесе. Никакой прямой параллели с собственной жизнью она не видела. Ей удалось вспомнить свои изначальные ощущения при первом прочтении сценария, и она задумалась, что именно заставило ее согласится на роль Маши. Тогда она внезапно осознала причину, которую впоследствии совершенно забыла. Когда ей было шесть лет, ее заставили пойти на исповедь. Ей было не в чем исповедоваться, однако монахиня рассказала ей притчу, которая ее глубоко тронула. Господь послал святого Петра на землю, чтобы тот принес ему самое прекрасное, что сможет найти. Когда святой Петр вернулся, то принесенное не понравилось Господу. Бог снова послал святого Петра на землю, и снова он принес не то, что Бог счел подходящим. В третий раз святой Петр вернулся на небо и протянул Богу руку со сжатым кулаком. Когда он разжал кулак, в нем оказалась одна-единственная слезинка. Это была слеза ребенка на исповеди, и Господь согласился, что это самое прекрасное, что святой Петр мог принести ему с земли. Эта история произвела на актрису глубокое впечатление.

Услышав ее, она попыталась выдавить из себя слезу на исповеди. Для этого она рисовала в воображении разные печальные истории, которые могли бы заставить ее заплакать, но все было тщетно. Она страдала, так как ей не в чем было признаваться. Актриса вспомнила об этом эпизоде, когда анализировала свою игру в той сцене. Ее подсознание повлияло на решение взять роль Маши. Воссоздание того события во время этюда-импровизации в Актерской студии позволило актрисе превосходно подготовиться к сцене, которую без этой подготовки сыграть было бы гораздо сложнее.