Страстоцвет, или Петербургские подоконники

— Не смейся, пострел, — сказала Людмила… и продолжала: — Сладкая амброзия, и над нею гудят пчелы, это — его радость. И еще он пахнет нежною ванилью, и уже это не для пчел, а для того, о ком мечтают, и это — его желание, — цветок и золотое солнце над ним. И третий его дух, он пахнет нежным, сладким телом, для того, кто любит, и это — его любовь, — бедный цветок и полднев-ный тяжелый зной… Он радует, нежный и солнечный цикламен, он влечет к желаниям, от которых сладко и стыдно, он волнует кровь».

Макс Гесдерфер. Комнатное садоводство.

Cyclamen (альпийская фиалка, дряква). Персидский цикламен очень ценится как благодарное и обильно цветущее зимою растение. Родина его, вопреки названию, не Персия, а остров Кипр, Сирия и Палестина. Некоторые сорта обладают несколько резким, но тем не менее приятным запахом. До сих пор усилия культиваторов — получить новые сорта с более тонким и благородным ароматом — не привели еще, к сожалению, ни к каким результатам.

Наряду с персидским цикламеном некоторые любители воспитывают в последнее время европейский цикламен, более известный под названием альпийской фиалки. Любители цветов часто привозят из своих путешествий в Альпы цветущие растения.

Как только в России в конце ХIХ века цветок вошел в моду, украсил жардиньерки «роковых женщин», он действительно отказался от своего русского имени и от лесного собрата, накинул флер загадочности — стал цикламеном. Мода была подкреплена частыми изображениями своеобразных, причудливо изогнутых лепестков и стеблей на тканях, вазах, тарелках. И разумеется, на пике популярности цикламена появились приторно-сладкие духи (кстати сказать, самые распространенные сегодня разновидности цикламена практически лишены запаха, как и большинство комнатных цветов).

Точно так же «сладкий, томный и пряный запах японской функии» — это благоухание модных в те годы духов, а не широко распространенного нынче декоративного растения, которое тоже не может похвастаться каким-то особенно сильным и приятным ароматом. Наверное, именно этим парфюмом и надушили бедного Сашу Пыльникова, когда он, никем не узнанный, на маскараде потрясал воображение провинциальной публики в костюме гейши. В сладострастных описаниях цветочных ароматов в романе «Мелкий бес», во всех этих пахучих эротических сценах с переодеваниями чувствуется какая-то зависть писателя Сологуба к недоступному, сугубо женскому миру цветочных запахов — дионисийской стихии чувственной красоты, гармонии, слиянности с природным началом. Но это все скрыто в самых глубинах текста, стыдливо-прикровенно у Сологуба, — sub rosa; думается, что сам он, в отличие от М. Кузмина, никогда бы не решился «сбрызнуть» себя женскими духами (хотя и любил их, и знал в них толк).