Читаем Страта голодом полностью

Та голод немилосердний, і він зробив зголоднілих людей безжалісними до будь-якого живого створіння, не минаючи й соловейків. Забувши за переказ, голодні людські істоти заходились полювати не тільки на інше птаство, а й на солов'їв. З їхніх гнізд видирали і яєчка, і пташенят.

Так ото соловейки також стали здобиччю тисячників, як і пси та коти, хоч цього разу не було ніякої офіційної кампанії супроти них.

Тепер у сутінкові та світанкові години ми чули постріли з рушниць замість солов'їного співу. Полюючи на соловейків, точно так як і під час винищування собак та котів, тисячники діяли послідовно й систематично. Цим разом вони почали із центру села. Ми чули, що вони поділилися на дві групи: одна рушила на захід, а друга на схід. За кілька днів вони добралися до нашого кутка, і я мав нагоду бачити їх у дії. Тихенько, не шелеснувши, скрадалися вони до дерева, на якому витьохкував соловейко, і терпляче вижидали слушної миті. Відтак один з них прицілювався і стріляв. Звичайно промахів не було, бо стрільці вони були першорядні. З кожним влучним пострілом товариші поздоровляли вдаху-мисливця.

Це безглузде полювання на солов'їв ми спостерігали з почуттям безсилої люті. Можна було знайти якесь виправдання, коли напівзбожеволілий від голоду селянин убивав любих пташок у своєму великому розпачі. Та ніяких виправдань не було для знищення їх так жорстоко й свідомо і з таким легким серцем, наче це була розвага чи стрілянина задля практики. Шукаючи пояснення цього найновішого подвигу тисячників, дехто з селян доходив висновку, що це була помста городян нам, сільським людям. Але тоді поставало питання: помста за що? Ми нічим не завинили перед ними або урядом, від імени якого вони діяли. Хоч як ми намагалися, нам не сила було збагнути те, що чинилося.

Одна річ була ясна: зі співом соловейків покінчили вельми ефективно, і збігло чимало часу, поки соловейки знову з'явилися в нашому селі – на нашу тиху радість.

<p>РОЗДІЛ ДВАДЦЯТИЙ</p>

Перша половина червня 32-го року принесла для нас деяку полегкість, і люди вже рідше вмирали з голоду. Почали достигати ранні ягоди й садовина, та й уже можна було споживати багато з тієї городини, яку ми посадовили. Хто не мав власних городів та садків, ті цупили від інших, що тільки й де тільки могли. Ночами вони хмарами сарани облягали городи, тягнучи все, що попаде: молоду цибульку, картопельку, морквинки, бурячки, корінці петрушки, полуниці й садовину. Таким оце чином чимало городів незабаром було вщент спустошено.

Крадіжки, нічні злодійства й грабунки, про які раніше ми рідко чували в наших околицях, тепер узвичаїлися. А вбивства чи самогубства перестали бути чимось неймовірним. Як наслідок цілковитого перевороту в громадському житті й розриву усталених міжлюдських стосунків постало беззаконня. Місцева влада, що мала дбати про закон і лад, у руках купки комуністів перетворилась на інструмент нашого гноблення і не могла, а чи й не хотіла нам дати того захисту, на який ми як громадяни мали право.

Так, ми чули, що двох братів – Федора і Василя, моїх добрих товаришів, забили на смерть і повкидали в занедбану криницю. Казали, ніби їх убив сусід за те, що вони викрали з його хати вже зварену їжу. Іншого хлопця били так довго, аж поки вмер, за те, що він на чиємусь городі нарвав полуниць. Така сама доля спіткала одну молоду жінку за те, що крала городину. У всіх цих і подібних випадках не було ніякого ні слідства, ні суду, і винних ніхто не карав.

Колгоспний урожай також не міг уберегтися від голодних селян. Тільки-но западали сутінки, як у колгоспних полях, де росла городина, аж роїлося від селян, очманілих від голоду. Вони загрібали все, що могли намацати в темряві: підкопували картоплю, висмикували головки молодої капусти й поживні корені. Саме о цій порі почало наливатись колосся зернових. Ці колоски стали головним засобом утамування голоду для голодняків: вони цілими зграями пробивались на пшеничні поля, зривали колоски й часто таки там на місці вилущували з них зернятка і їли. Крім того, носили колоски додому й сушили; вибране з них зерно, хоч іще зелене й незріле, годилося, однак, на кулеші та каші. А ті, що працювали на колгоспних полях, намагалися крадькома прихопити якоїсь городини чи скількись колосків, щоб принести додому й підживити ними своїх дітей та хворих чи калік з родини. Та це джерело харчування незабаром стало непевним: «товариш тисячник» рішуче поклав йому край, зорганізувавши бригаду «комуністичних дозорців» і доручивши їм охорону колгоспних полів. У дозорці вербувалися партійні активісти, комсомольці, а також і школярі. Через багато років мені потрапили до рук такі статистичні дані, які наводив Павло Постишев, що його Москва тоді призначила правителем України:

«У різних областях України в охороні врожаю і збиранні колосків брало участь 540000 дітей, а 10000 дітей брало участь у боротьбі з розкрадачами».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии