Стратегия. Логика войны и мира

Но времени нет, уже слишком поздно. Передовые части колонн глубокого проникновения зашли далеко за новую линию фронта и теперь захватывают центральные базы и склады, а также главные штабы, чьи офицеры, связные, служащие, писари и военные полицейские должны вступать в безнадежные схватки с атакующими боевыми колоннами танков и моторизованной пехоты. В этой сумятице Верховное командование обороны стремится восстановить контроль над ситуацией, снова перемещая войска на новом рубеже: оно не видит никакой альтернативы очередному отступлению, чтобы образовать новую линию фронта еще глубже в тылу. Когда соответствующие приказы передаются по уцелевшим линиям связи, отдельные фронтовые части продолжают держаться за исходную линию фронта. Другие части все еще в движении, возможно, угодили в транспортные пробки. Только солдаты, которые окапывались на новом рубеже, могут действовать быстро. Им опять приказывают отступать к следующему рубежу в тылу. Возможно, у них еще сохранились силы и решимость немедленно подчиниться, но даже те, чьи машины находятся в боевой готовности, не могут опередить вражеские колонны, которые обошли их некоторое время назад и теперь упорно стремятся вперед.

Этот изнурительный процесс может повторяться вновь и вновь до тех пор, пока крайне малочисленная боевая сила не будет поглощена массой все более дезорганизованных и деморализованных частей обороны, разбросанных по всей карте, оторванных от подразделений поддержки и отрезанных от снабжения. Начинается массовая сдача в плен при первой же встрече с вражескими солдатами. Капитуляция либо дальнейшее отступление в континентальном масштабе, если у обороняющихся достаточно территории за спиной, – вот единственное решение, доступное верховному командованию.

Лишь теперь тактические составные элементы приходят в соответствие с оперативным целым, и это ведет к неожиданным результатам. Пока силы обороны не оказываются в хаотическом смятении, любой взгляд на ход сражений с тактического уровня продолжает вводить в заблуждение, поскольку ничто не может компенсировать тактическую уязвимость колонн глубокого проникновения, растянутых по местности. Несомненное материальное и психологическое воздействие их слаженного наступления становится очевидным лишь на оперативном уровне. При таком более широком и полном взгляде на ход сражений мы видим, что уязвимость колонн глубокого проникновения оказывается сугубо теоретической, а усиливающийся паралич обороны сулит роковые последствия.

Ретроспективно мы понимаем, что высшее командование фатально ошиблось, отдав приказ о первом отступлении вместо приказа об упорных контратаках против узких брешей в линии фронта. Если бы значительная часть сил обороны задержалась на некотором расстоянии от линии фронта именно с этой целью, бреши можно было бы перекрыть, а вражеские колонны глубокого проникновения лишились бы снабжения, что облегчило бы их поголовное уничтожение.

Но у высшего командования сил обороны не было столь четкого представления о ходе сражения на оперативном уровне. Ни исходно, ни какое-то время спустя оно даже не догадывалось, что враг намеревается проникнуть так глубоко: первоначальные атаки были неотличимы от обычной попытки вести наступление по всей линии фронта. Сообщения о нападениях, больших и малых, поступали с каждого участка фронта, но общая картина, которая складывалась у штабных офицеров, оставалась вполне обнадеживающей. Враг, по всей видимости, затеял общее наступление. На многих участках его атаки были на удивление слабыми и потерпели неудачу. Командиры подразделений бодро рапортовали о победах сил обороны на многих участках, по обыкновению завышая численность противника. Врагу удалось прорваться лишь в нескольких местах и проделать немногочисленные узкие бреши в линии фронта. Конечно, следовало ожидать новых атак, ведь враг наверняка попробует закрепить достигнутый успех, – в противном случае ему пришлось бы отвести назад свои немногочисленные атакующие силы, чьи фланги так опасно открыты.

Таким вот образом линейное мышление определяет восприятие. В этих «на удивление слабых» атаках врага не распознали уловки, единственная цель которых состояла в отвлечении внимания от главных сил, стремящихся прорваться через фронт. Поскольку метод ведения войны для высшего командования обороны заключался в том, чтобы защищать линию фронта войсками, распределенными по всей ее длине, сочли, что враг тоже замышляет сражаться прямолинейно и передвинуть весь фронт посредством широкого наступления.

Маневр глубокого проникновения использует это линейное мышление, предлагая противнику «факты», подтверждающие ошибочное восприятие. Лучшие атакующие войска, конечно же, скапливаются напротив узких участков фронта, чтобы осуществлять прорыв, а колонны бронетехники располагаются в тылу, ожидаясь начала наступления. Кроме того, другие войска, пусть слабее, занимают все участки фронта, и каждой части приказано инсценировать атаки, сколь угодно смехотворные, хотя бы открыть огонь по врагу.