Стратегия Московской Руси. Как политическая культура XIII–XV веков повлияла на будущее России

И не случайно, что в течение более чем 100 лет после поражения на р. Неве «шведы единственный раз появились на русской границе в 1256 г., когда, возможно, в ответ на призыв папы Александра IV к крестовому походу против „язычников“ Восточной Европы, они начали строить крепость на реке Нарова вместе с финскими союзниками (емь и сумь) и, возможно, с отрядом датчан. Новгородцы послали в Суздальскую землю просьбу прислать войско и мобилизовали свои собственные силы. Этого оказалось достаточно, чтобы шведы, „услышавше, побегоша за море“»[41]. Потерпев поражение в своих попытках подчинить северные Русские земли при помощи оружия, Римский престол переключает свое внимание на юго-восточное направление и активизирует дипломатическую деятельность, адресатами которой становятся князь Даниил Галицкий на юге – сравнительно успешно, и Александр Ярославич Невский на севере – здесь все для Рима закончилось, как мы знаем, полным провалом.

Однако то, что было достаточно на Западе, никак не могло соответствовать требованиям восточного направления. Именно политическое и моральное состояние Русских земель, если суммировать выводы историков, стало самым важным фактором успеха вражеского вторжения. И практически все исследования, посвященные событиям и последствиям нашествия Батыя, уделяют первостепенное внимание внутреннему развитию Руси накануне этих драматических событий. Политическая жизнь Владимиро-Суздальской Руси, расположенной в Междуречье Волги и Оки с момента распространения там славянского населения, в конце XI в. развивается в форме конкуренции крупных городских общин, среди которых лидерами были Ростов, Суздаль и Владимир[42]. Липицкая битва 1216 г. – одна из наиболее значительных и известных среди сражений русских междоусобиц – стала апофеозом этого противостояния, хотя не завершила его.

«Ибо не десять человек было убито, не сто, а тысячи и тысячи, а всех избитых девять тысяч двести тридцать три человека. Можно было слышать крики живых, раненных не до смерти, и вой проколотых в городе Юрьеве и около Юрьева. Погребать мертвых было некому, а многие, бежавшие к реке, утонули, а другие раненые умерли в пути, а оставшиеся в живых побежали кто к Владимиру, а иные к Переяславлю, а иные в Юрьев»[43].

Кроме того, земли-княжения Русского Северо-Востока находились в постоянном конфликте с древними центрами Южной Руси – Киевом и Черниговом. К моменту единовременного напора противников извне Русские земли пришли в состояние, которое советская историография называла феодальной раздробленностью, а дореволюционная и современная российская определяет, как процесс образования самостоятельных городов-государств (земель-княжений). В 1223 г. князья этих земель выходят на совместную битву против монголов на р. Калке и терпят сокрушительное поражение, показавшее их новым противникам масштабы внутренней слабости Русской земли.

Историки отмечают, что поражение на р. Калке не стало для русских основанием для того, чтобы извлечь уроки в плане собственной способности к скоординированным действиям в военное время. Это, по всей видимости, связано с тем, что их разделенность и конкуренция имели объективные причины, вытекающие из природы русской государственности на том историческом этапе: «Узость политического кругозора привела к тому, что завоевание Чингисханом всего Кавказа и Крыма осталось русским князьям неизвестным, а появление войска Субэдэ в половецких степях, в непосредственной близости от Руси – совершенно неожиданным»[44]. Тем более, что даже такой разгром, как на Калке, мало отличался от предыдущего опыта отношений с половцами, в которых было место как поражениям, так и победам. Видимо, так же воспринимались и перспективы взаимодействия с новыми противниками, что не могло быть основанием для мобилизации всех сил и возможностей.