Стратегия Московской Руси. Как политическая культура XIII–XV веков повлияла на будущее России

Географическое расселение и ландшафт имели, таким образом, большое значение для политической структуры Русской земли в период, непосредственно предшествовавший драматическим событиям середины XIII в. Однако не меньшую роль эти факторы играли в контексте объединения русских земель вокруг Москвы в XIV–XV вв. и дальнейшего развития нашей государственности. Применительно к этим двум сюжетам мы можем выделить несколько наиболее значимых последствий общего географического положения, ландшафта и климата для истории отношений России с другими народами и ее внешнеполитической культуры. Во-первых, топографические и климатические особенности Волго-Окского междуречья и находящихся сразу за его непосредственными границами территорий Великороссии повлияли на развитие внешней политики формирующегося Русского государства и его особой стратегической культуры. В этом география активно взаимодействовала с историческим процессом и вместе они повлияли на то, какие устойчивые привычки возникли под влиянием этих двух факторов. Во-вторых, важным представляется то, что уже после выхода за пределы изначальных границ «вооруженной Великороссии» российская внешняя политика продолжала развиваться в географических условиях, которые, в сущности, не особенно отличались от тех, что сопровождали ее на протяжении первых двух столетий государственности. Обширная степная зона была исключительно трудной для продвижения народа Русского государства на протяжении еще, по меньшей мере, нескольких столетий.

Кочевые народы Евразии, расселившиеся на пространстве всего степного пояса от Маньчжурии до Причерноморья, долго сохраняли способность препятствовать распространению там земледельческой культуры и сами представляли угрозу для земель, населенных русскими и другими оседлыми народами. Поэтому вплоть до середины XVIII в. освоение русскими Сибири осуществлялось с использованием северных морских и речных путей сообщения – двигаться на восток через степи было слишком опасно. И мы видим, что вплоть до расцвета своего имперского военного могущества Россия полагалась на те же навыки, что возникли и применялись в первоначальный период освоения Волго-Окского междуречья и территорий, расположенных от него к Северу и Северо-Востоку. Это, несомненно, способствовало дальнейшему закреплению в русской внешнеполитической культуре особого восприятия, например, рек, о чем мы поговорим немного ниже.

И, наконец, в-третьих, важную роль сыграло само положение Москвы на пространстве Русского Северо-Востока, где ей пришлось в течение длительного времени конкурировать с другими землями-княжениями, а также концентрировать в своих руках управление взаимоотношениями с соседями Руси[142]. Московская дипломатия и военное искусство развивались в особых географических условиях, что также выработало устойчивые привычки, присущие русской внешнеполитической культуре. Так, например, сравнительная удаленность Великого княжества Московского от границ Русских земель с иноземными соседями способствовала восприятию территорий за пределами административного ядра как пространства для маневра. Принципиальным в таких условиях становится удержание именно источника основных экономических и военных сил государства, наличие которых означает возможность вернуть утраченные в результате неудачного стечения обстоятельств пространства. Такое восприятие географии сочеталось на протяжении первых столетий после кризиса середины XIII в. с объективным увеличением значения Москвы как поставщика силовых ресурсов, необходимых для выживания всего русского народа.

Согласно определению В. П. Семенова-Тян-Шанского, «география – это наука антропоцентрическая, является „гуманитарным естествознанием“, т. е. ее основное значение определяется именно во взаимодействии с деятельностью человека на определенной территории. Это помогает нам понять связь между природной средой и возникающей в ней социальной организацией – народом и его государством, культура которых неизбежно сохраняет отпечаток физических условий в ареале своего возникновения и первоначального накопления сил, необходимых для сохранения свободы в отношениях с другими народами»[143]. И первоначальная русская география, включая климат и топографические особенности, определяет нашу внешнеполитическую культуру не меньше, чем общее геополитическое положение России. В первую очередь потому, что они влияли на хозяйственное и социальное взаимодействие и ставили, таким образом, наиболее важные задачи государства. Но также поскольку ранние топографические условия Великороссии заложили определенные привычки к использованию местности во взаимодействии с другими народами.