Страж Монолита 2. Фантастический роман

– Блин ребята, не помню ничего, – продолжил он, понимая, что если сейчас попросит еды, то точно может напроситься на заряд дроби в голову, поскольку теперь он сам себе напоминал мутанта, вышедшего к людям и растерявшегося от непредвиденного развития события и вопросов, к которым он не был готов.

– Постой… ну-ка повернись… – сказал тот, что с автоматом, в обычной сталкерской куртке, подсказывая направление поворота дулом автомата так, чтобы вышедший стал к нему немного в профиль.

Несколько секунд длились гнетущее затишье и напряженный взгляд целившегося человека.

– Не может быть… да как же это? Это же правда Бобр… Бобр, это я, Молоко, помнишь? – воскликнул сталкер, отодвигая от лица автомат, отчего его лицо тоже стало видно в свете костра и появились знакомые черты новичка из деревеньки на Кордоне, что возле берлоги Сидоровича.

Внезапно Бобр ожил, словно другой мозг, обычный человеческий, в котором отложились людские, братские свет и тепло, памятные попойки возле общего костра, общий стол, где каждый выкладывает, не скупясь, и хлеб, и соль, и душу. Вдруг все звуки и воспоминания разом обрушились на сталкера. Разглядев и наконец-то действительно узнав знакомые черты лица новичка, к горлу Егора подкатил комок, на глазах выступили слезы, голос предательски задрожал.

– Ребята… – только и смог выговорить он.

– Э… эй, мужик, ты чего? – растерялись сталкеры, вдруг перестав быть грозными. – Не надо… не надо плакать, – кинулись к нему одновременно оба. – Это же я, Молоко, – обрадовавшись и сдерживая, неизвестно почему, выступившие и у него слезы радости, подхватив его под локоть, начал приговаривать сталкер с АК. – А это Гара, напарник мой, мы с ним вместе в деревне дежурили, помнишь, Бобр? Ты чего? А помнишь, ты меня заставил в погреб лезть, крыс гонять? – разволновавшись, заторопился Молоко. – А Гара пошел мне помогать… Ну не плачь, Бобр, не плачь, – слезно просил его новичок, видя, в каком положении пришел к ним опытнейший и бывалый по сравнению с ними сталкер.

Тот сталкер, который в одиночку расправился с болотным кровососом, к которому сам Сидорович располагал особым доверием и отправил его в ту ходку на Янтарь, откуда он пришел, как теперь оказалось, живым, но, видимо, это была его последняя ходка.

– Надо же, как Зона-то мужика сломала, – в благоговейном ужасе прошептал Гара, теперь уже повесивший дробовик через плечо и под локоток помогавший усадить сталкера на пенек. – На, водки хлебни, – дрожащей рукой протянул он сталкеру фляжку.

Полными состраданий глазами он следил за тем, чтобы Бобр сделал несколько глотков. Но водка не пошла в сталкера, слишком высоко задрав голову, он поперхнулся и, разбрызгав жидкость, вернул фляжку владельцу. Гара автоматически приложился к горлышку и, не спуская глаз с Бобра, сделал несколько больших глотков, после чего выдохнул и полез в карман за занюшкой.

– Чего дать тебе, Бобр? – суетился Молоко, – Кушать хочешь? Водки? Может, горячего чего? Мы мигом, ты только это… держись…

Егор слабо улыбнулся. Минутный душевный порыв, заставивший его утратить контроль над собой, отпускал.

– Мне бы чайку, – улыбаясь одними губами, попросил он.

– Чайку? Ага, сейчас, – выдохнул молодой. – Ну че ты стоишь? – накинулся он на Гару, в оцепенении стоявшего и расширившимися глазами смотревшего на гостя. – Давай быстренько воду, я костерок щас расшевелю, не видишь, человеку плохо.

– Да не плохо мне, мне уже хорошо, ребята, – окрепшим голосом сказал Егор. – А вот чайку – в самый раз.

Пока молодые суетились, кипятя воду и заваривая чай, Молоко без устали стрекотал, что да как у них в лагере, при этом оба изредка с любопытством, граничащим с изумлением, посматривали на сталкера, сидевшего возле костра, по-турецки скрестивши ноги. Наконец, чай был готов, сталкеру подали его в обжигающей алюминиевой кружке, для предохранения гостя от ожогов завернутой в чистую тряпку, что, собственно, ненамного смягчило ее жар.