Страж зверя

— Они теперь твои. Целиком и полностью. Ты разделила с князем не только постель и сердце, но и его силу, его жажду. Ты позвала его тьму, приказала, и она подчинилась окончательно. С самого начала, с того момента, как магия князя оказалась в тебе, ты начала ее забирать. Чем больше ты узнавала Кристофа, чем больше вы сближались, тем сильнее и прочнее привязывалась к тебе тьма. Теперь она полностью твоя, а жажда — всего лишь побочный результат. Способ восстанавливать силы.

— Но если она моя, почему я чувствую через нее Кристофа, как он находит меня?

— Хм, наверное, я не совсем правильно объяснила. Видишь ли, став твоей, она не перестала быть и его, — я затрясла головой. — Эта тьма — она ваша. Не твоя и не его. Ваша. Общая. Вы как мозг и сердце в одном организме. Вы с Кристофом связаны так крепко, как только могут быть связаны два живых существа в Мироте. И ни смерть, ни тем более какие-то расстояния не смогут это изменить, вернуть ее назад ты тоже не сможешь. Я сомневаюсь, что даже богам под силу теперь разделить вас, — рассмеялась Прамать, а вот я ее веселья не понимала. С каждым ее словом мне становилось все страшнее.

— То есть я буду чувствовать его всю жизнь? — голос снова задрожал.

— Да.

— Но можно ведь как-то заблокировать во мне магию? Я слышала, даже Теневых[2] блокируют.

— Теневых, да и любого мага, блокируют только до того момента, как они не вступают в полную силу, дальше это невозможно. Так и ты. Количество тьмы в тебе уже огромно, и с каждым днем оно будет только расти.

— Я стану Зверем? Как князь?

— Не думаю. В тебе тьмы будет ровно столько, сколько ты сможешь выдержать. Выпусти немного, я хочу посмотреть.

— Не могу, он найдет меня, — дернулась я в сторону.

— Во-первых, он уже нашел. Ты думаешь, что князь не почувствовал тот момент, когда ты переместилась к охотнице? — усмехнулась она. — Кристоф уже в Физалии, просто еще не знает, где ты. А во-вторых, поверь, мне удастся скрыть этот факт от него. Выпускай.

Я послушно сосредоточилась, почувствовала в себе биение магии и выпустила тонкую струйку. Прамать наблюдала за закручивающейся лентой несколько лучей, а потом взяла меня за руку и подвела к зеркалу, усмехаясь.

Я взглянула на себя и замерла.

В глазах плескалась тьма. Как у Кристофа.

— Его глаза сейчас зеленые, — радовалась вампирша, а у меня текли слезы. Не хочу. Не хочу, не хочу, не хочу. — Поплачь, Селена, — она крепко обняла меня за плечи, принялась гладить по голове. — Поплачь, иногда слезы — это не слабость, иногда слезы — это способ освободиться. Поплачь.

Я не знаю, сколько времени я прорыдала у нее на плече, не знаю, в какой именно момент уснула, как давно ушла Прамать, но когда проснулась, за окном уже сгущались сумерки, а легкий ветер трепал занавески.

Я поднялась с кровати, нацепила плащ и маску Белого стража и вышла из комнаты. Снова превращаться в Белого очень не хотелось, но… Феи — страшные сволочи, в костюме мне безопаснее. Хотелось пройтись по улицам, просто погулять, ни о чем не думая, никуда не торопясь, ни от кого не убегая. К тому же в Физалии наступила весна.

Я брела какими-то переулками, смотрела, как в окнах зажигается свет, слышала голоса и чувствовала внутри легкое биение тьмы. Она будто извинялась за что-то. Я хмыкнула, свернула в очередной переулок и застыла. В десятке шагов от меня стоял Кристоф. Стоял и просто смотрел, перебирая пальцами воздух.

— Елена, — донес до меня ветер его тихий шепот на выдохе. Я даже не пыталась отвести взгляд, черные омуты почти сразу же поймали меня в ловушку, начало знобить. Я застыла, на вдох все стало безразличным, почти не имеющим значения. Просто хотелось и дальше тонуть в его глазах. Захлебнуться и наконец сдохнуть!

— Прекрати, — попросила я одними губами. — Зачем ты снова мучаешь меня?

— Елена, — он весь подобрался и сделал шаг ко мне, я отступила, напряглась, рука скользнула в карман, нащупывая шарики с порталами. Погуляла, мать твою!

— Кристоф, оставь меня в покое! — рявкнула вдруг, разозлившись, тьма хлестнула плетью у самых кончиков его сапог.

— Я не могу. У тебя то, что принадлежит мне, — князь улыбался, склонив голову к плечу, так знакомо, так невыносимо улыбался, с ямочками. Чтоб тебя…

— Тьма? — расхохоталась я. Весело не было, было страшно и горько. — Она уже не твоя. Я забрала ее себе, вампир! И вернуть не могу.

Он покачал головой, тяжело выдохнул и закатил глаза, делая еще один шаг ко мне.

— А ты так ничего и не поняла, да, девочка-ветер?

— Не называй меня так, слышишь? Не смей! — я всматривалась и всматривалась в его лицо, жадно, почти до рези в глазах, и отчаянно хотела подойти к нему, коснуться губ, ощутить биение сердца под рукой. Ощутить, а не просто слышать, пить его запах, согреться наконец в его руках.

— Не могу.

— Что? — отступила еще на шаг, стискивая руки в кулаки.

— Я не могу. Я не могу оставить тебя в покое, я не могу не думать о тебе, я не могу не видеть тебя, я не могу не слышать тебя. Я уже ничего не могу. Я старый больной кретин, я знаю, — князь медленно подходил все ближе и ближе, — но я просто не могу по-другому.