Стрекоза

Она вздохнула: «Нет, что-то не учится. Пойду-ка я пройдусь, возле Гели посижу. Может, Глеба увижу». Она вышла из подсобки, закрыла ее ключом и не успела пройти к столу дежурного поста, как сразу увидела его. Глеба. Их бригада только что привезла больного, которого санитары перекладывали с носилок на топчан, всего лишь полчаса назад так любовно застеленный Гелей. Больной харкал кровью, и темно-бордовые пятна быстро расползались по накрахмаленной наволочке. Геля побежала за стерильной пеленкой.

Глеб сидел у стола и на коленях дописывал карту первичного диагноза. Больной, а вернее, больная – пожилая женщина лет шестидесяти, коротко остриженная, – тяжело дышала, поминутно стонала и охала и в перерывах между стенаниями что-то причитала. Людвика смотрела на Глеба и не знала, что ей лучше всего сделать – подойти и поздороваться как ни в чем не бывало или лучше не мешать ему.

Больная, видно, спросила Глеба что-то, типа есть ли надежда на выздоровление, а Глеб широко улыбнулся, и было слышно, как он ей сказал:

– Не волнуйтесь, мамаша, вы еще на свадьбе у внука гулять будете, вылечим!

Женщина вытерла тыльной стороной ладони пот с бледного лба и опять запричитала через оханья и стенания. Губы у нее были почти синие, она все больше задыхалась и хваталась то за сердце, то за горло – видно, что ей было тяжело дышать. «Скорее всего, кровохарканье на фоне застойной стенокардии или митрального стеноза», – подумала Людвика, вспомнив медицинскую энциклопедию доктора Фантомова. Тогда, в детстве, она зачитывалась описаниями разных болезней и довольно легко вспоминала подробности разных патологических состояний, которые ей приходилось наблюдать на работе.

Глеб закончил писать, быстро что-то сказал Геле, та по телефону вызвала каталку, и вскоре женщину увезли в отделение интенсивной терапии. Глеб встал со стула и направился в фойе приемного, за стеклянную дверь. Людвика так и не знала, что предпринять. Она подошла к столу, где только что сидел Глеб, и для вида поправила на нем толстое прозрачное стекло, под которым медсестры держали всякие важные памятки, инструкции, телефоны отделений и их заведующих. Иногда эти бумажки сдвигались, накладывались одна на другую, и, когда совсем нечего было делать, Людвика приподымала стекло и расставляла их по местам. Наэлектризованные бумажки упорно прилипали к стеклу, не слушались, и приходилось их расправлять снова и снова.

Оторвавшись от стекла и бросив взгляд на Глеба, Людвика вздрогнула – он увидел ее и, как часто бывало раньше, церемонно поклонился и приветливо улыбнулся. Как хорошо! Не сердится больше? Хотя за что он мог на нее сердиться? Людвика не знала, куда себя девать, и решила проверить записи в журнале санитарного поста приемного покоя, где велся учет смены белья, дезинфекции инструмента и перевязочных материалов, и, прочитав две последние записи, она услышала, как дверь скрипнула и возле ее стола вырос Глеб.

– Здравствуйте, Людвика Витольдовна, сколько лет, сколько зим! – как обычно, сказал он и сел на стул перед столом.

– Здравствуйте, Глеб Аркадьич, – сказала Людвика, заливаясь краской.

– Прилежно трудитесь на своем посту на пользу отечественной медицины? – начал Глеб иронично, как любил делать, когда бывал в хорошем настроении.

– Тружусь, Глеб Аркадьич. Куда мне деться? – подхватила Людвика этот тон, пытаясь за ним спрятать свое волнение. Сердце у нее бешено колотилось, и кончики пальцев начали предательски дрожать. «Как бы у меня самой не случился приступ стенокардии или острой коронарной недостаточности», – подумала она и для виду перелистнула страницу журнала санитарного поста.

Глеб помолчал немного и уже нормальным тоном спросил:

– Как жизнь молодая?

– Хорошо, – еле слышно ответила Людвика и опять покраснела, так как врать не привыкла, а хорошего в последнее время было не так уж много. – Экзамены вот сдаю.

Глеб очень оживился:

– Экзамены? Да ну? И как?

– Пока похвастаться нечем, – вздохнула разочарованно Людвика. – Четверки.

Глеб недоуменно воскликнул:

– Четверки? И вы не рады? Ну знаете! Да вы понимаете, что это значит – сдать на четыре в военку? Да это почти что на Луну слетать!

– Так ведь конкурс очень большой, Глеб Аркадьич, целевиков, без экзаменов которые проходят, уйма, все в возрасте, а на те оставшиеся проценты в основном парней берут, у девчонок мало шансов.

– Ну вот, пошло-поехало! – сказал Глеб. – Закручинилась королева наша Людовика! А ведь, позволю отметить, не пристало августейшим особам впадать в уныние. Что это еще за неверие в собственные силы?