Стремнина

— А-а, тогда другое дело!

Боясь, что Варенька, как ни наивна, а заметит перемены в его лице, Мерцалов поспешил открыть дверь камбуза:

— Да где же плавлавка-то?

IV

Она уже подходила к Буйной.

Заведующий плавлавкой, Егор Егорыч, начисто облысевший, багроволицый толстячок, осторожно перетянутый узеньким ремешком ниже пупа, перед ожидаемой колготной и утомительной работой подкреплялся отбивными из свинины. Допивая остатки армянского коньяка из початой с утра бутылки, он отдавал последние наставления продавщице Машеньке, пышной блондинке с дегтярно-черными бровками в одну нить. Эта девица, обладавшая на редкость уживчивым характером и самыми разнообразными дарованиями, какие очень ценил в ней Егор Егорыч, понимала его с полуслова и, проносясь мимо с посудой, отвечала ему односложно, а то и просто лишь кивала кудрявой головой в кружевной наколке.

— Главное — цены не путай.

— Боже упаси!

— Договорись с Сысоевной.

— Все сделаю.

— Да губы не развешивай.

— За кого вы меня считаете?

Для удобства обслуживания покупателей плавлавка, как всегда, стала борт о борт с брандвахтой. Сделай один шаг с брандвахты — и ты перед просторной надстройкой на самоходке, перед дверцей в трюм, а там спустись на три ступеньки — и ты уже перед обшарпанным прилавочком, на котором стоят весы и выложены для обозрения покупателей разные товары.

Первым на борт плавлавки ступил Арсений Морошка.

— Привет героям стройки! — подавая прорабу короткопалую, но ухватистую руку, весело заговорил Егор Егорыч. — Маша, открывай! — У него было достаточно оснований чувствовать себя превосходно, коль скоро начнется торговля на Буйной.

— Не торопитесь, Егор Егорыч, — заговорил Арсений негромко и таинственно.

— А что такое? — насторожился Егор Егорыч.

— Поговорить надо.

Они скрылись с глаз гомонящей на брандвахте очереди, и только теперь Егор Егорыч разглядел, как озабочен и встревожен молодой прораб. Он спросил шепотком:

— Что-нибудь случилось?

— Сначала о порядке… — не спеша заговорил Морошка, стараясь посильнее встревожить Егора Егорыча. — Сначала наша повариха закупит все, что есть, для общего котла. Сами знаете, Егор Егорыч, с продуктами у нас плохо. Подкормить ребят надо. Работа тяжелая, выматывает. Потом — для общего котла на земснаряде. Ну, а что останется — торгуйте.

— Друг ты мой, Арсений! — заговорил Егор Егорыч, не скрывая обиды. — Ну, зачем ты это говоришь? Мы же знаем порядок! — Таинственность, с какой Морошка затеял разговор, изводила его немилосердно. — Ты дело говори, дело…

Арсений Морошка стал туча тучей.

— Вы заночуете здесь?

— Как всегда, — ответил Егор Егорыч.

— А какие у вас запоры?

— Деревянные.

— А оружие есть?

Со лба Егора Егорыча пот потек ручьями, и он внезапно лишился голоса:

— Что? Что?

— Сами знаете… — опустив глаза, ответил Морошка.

— Неужели?

— Ну-у!

Арсений Морошка, как и было задумано, не сказал Егору Егорычу ничего определенного, так что совесть его осталась незапятнанной. А в тех намеках, какие он допустил в интересах дела, он не видел большого греха.

— Что же делать? — хватая за руки молодого прораба, осипшим голосом прошептал Егор Егорыч. — Просто ведь жизни не стало, когда нагнали этих-то, тунеядцев-то… Недавно они в Железнове магазин ограбили. В Рыбном склад очистили и убили сторожа. В Таежной… Ой, что это со мною? Сердце, знаешь ли, друг Арсений, сердце… Что же делать?

— Попридержите спирт, — посоветовал Морошка очень серьезно, начиная уже побаиваться за здоровье Егора Егорыча. — Сами знаете, здесь разный народ: налакаются — и море по колено. А собираетесь ночевать — и вовсе будьте осторожны. Попридержите…

— Истина! — молитвенно подхватил Егор Егорыч.

— Дайте по одной бутылке.

— Точно! И хватит!

Но тут же Егор Егорыч поморщился, как от зубной боли:

— Разорвут меня на части.

— Ну, глядите…

— Ладно, выкручусь! — пообещал Егор Егорыч.

Хлопотливая, оживленная Варенька, помня совет Мерцалова, на сей раз закупила особенно много продуктов, тем более что плавлавка могла вообще больше не появиться на Буйной. Вареньке помогали несколько парней. Ради ускорения дела они перетаскивали продукты временно в каюту поварихи, находившуюся поблизости, с тем чтобы позднее перетащить их на склад. Повариха с земснаряда, глядя на Вареньку, тоже потратила все деньги, собранные на общий котел. Закупленные ею продукты матросы сгружали в лодки. Словом, на сей раз поварихи задержали торговлю дольше, чем обычно, вызвав тем самым нарекания и шум в очереди, выстроившейся вдоль всего борта брандвахты. Сегодня многие получили денег втрое больше, чем получали прежде, и это не могло не сказаться на той атмосфере, какая создается в день получки.

Пока закупались продукты для двух котлов, Арсений Морошка следил за порядком, а потом отправился в самый конец очереди, где собрались все его друзья. Из очереди ему сказали:

— Закупай первым, ты что, прораб?

— Успею.

— Порррядочек! — с удовольствием заключил Мерцалов, решив, что прораб побаивается нарушать очередь. — У нас демократия. Все равны. Не разгуляешься! — И он даже гоготнул, как гусь: его смешило, что начальству приходится так туго в жизни.