Читаем Стрет и Вайнд. Непохожие (СИ) полностью

- Охотники? Вайнд, ты видишь у них что-нибудь, что наводит тебя на мысль об охоте?

Мой спутник не стал мне отвечать, а принялся внимательно вглядываться в четверых людей, громко переругивающихся у тлеющего костерка.

- А что именно я должен увидеть? - не постеснялся спросить он меня.

- Луки видишь? - пристально оглядев стоянку, через время ответил он.

- Только один.

- Вот, - протянул я со знанием дела. - А копья?

- Ни одного.

- Вот, - протянул я еще уверенней. - Какие-нибудь охотничьи трофеи?

- Нет, - уже намного быстрее ответил он.

- Вот, - почти с победой ответил я. - А теперь посмотри на их наряд. - Я осторожно указал пальцем на тяжелую обувь и на пеструю одежду четверых незнакомцев. - Теперь глянь на ихние рожи. И наконец - послушай, о чем они болтают.

Вайнд, и правда, прислушался.

- Мы же сговаривались, что доли награбленного добра должны быть одинаковыми, - гнусаво пробасил один из четверки.

- Да, но рисковали-то мы по-разному, - не согласился с ним картавый.

- А кто больше подставлял свою шею, тому больше и награда, - согласился с картавым хриплый.

- А ты докажи, что ты больше рисковал, - недоверчиво бросил гнусавый.

- А чего доказывать? Ща как в ухо дам...

Для меня этого было более, чем достаточно.

- Поверь мне, человеку, кто целый год патрулировал злачные места и темные закоулки Трилисса- это отнюдь не безвинные путешественники и уж тем более не охотники.

- Ты действительно в этом уверен? - Приятель все еще колебался. - Не пойми меня неверно - если окажется, что ты ошибся, и что напал на совершенно невинных людей...

- Да они такие же честные и невинные, как девушки в доме для развлечений, - тихо хохотнул я, чувствуя, как во мне просыпается боевой задор.

И Вайнд, отступив, кивнул. Вот и ладненько.

- Ладно, хватит разговоров. - Чувствуя себя в до боли знакомой обстановке, я тут же начал командовать. - Сейчас я выйду к ним и покажу, что жизнь разбойника не такая уж сладкая.

- Имеешь ввиду, что ты их всех... убьёшь?

- Убивать? Нет. Зачем? Убивать их мне не нужно. Я просто им как следует им наподдам.

- Один? Четверым? - изумился Вайнд.

- Ага. - Я повертел головой, разминая шею.

- И ты... не боишься?

- Чего?

- Того, что ты можешь не справиться?

- Ну... - Сказать, что я совсем не боюсь, оказалось бы большим преувеличением. Да, я боялся. Но это был не животный страх. Я просто боялся сделать что-то не то, или сделать что-то не так, как надо.

- Вайнд - если бы я боялся всякой опасности, то я бы не пошел в пастухи, - честно ответил я. - Тем более - в пастухи ночные. И уж тем более я бы не вырос до старшего пастуха. Знаешь поговорку: волков бояться - пастухом не стать? Вот по ней я и живу.

Закончив успокаивать напарника, я осторожно вынул из-за пояса купленную палицу и взял ее в правую руку. Тяжесть оружия немного меня успокоила.

- Да - если что, подсоби, как и договаривались, - напомнил я ему напоследок.

- Да-да, конечно, - ответил он взволнованно, даже не думая спорить.

Я прошел не менее десяти шагов, прежде чем четверка соизволили меня заметить. Мужчины прекратили кричать друг на друга, и на меня уставилось четыре пары ничего не понимающих глаз.

Нужно их срочно чем-то огорошить.

- Мне тут пообещали целую серебряную кварту за головы нескольких разбойников, - обратился к ним я с самой широкой улыбкой. - Но лес большой. Вы не знаете, где я их могу найти?

Четверка быстро переглянулась и тут же вскочила на ноги.

- Умри щегол! - заорал тот разбойник, что был ближе всего ко мне, и, выхватив из-за пояса деревянную дубину, он с криком понесся ко мне. С шумом, гиком, напролом? Не лучший способ атаки. Вспомнив, чему меня учили, я подпустил бегущего разбойника как можно ближе к себе, затем отскочил вправо, и, что есть силы ударил его по правому колену.

- Да что б тебя, - только и крикнул он, но моя палица уже падала на его опускающееся плечо. Хруст, крик, брань - и первый разбойник растягивается на земле.

- Этому волку в лес не ходить. Ну, кто еще желает! - крикнул я, оскалясь.

- Он завалил Граймса! Убью! - вскрикнул второй бандит, лысый и долговязый, и бросился на меня вслед за первым. У этого на вооружении оказался молотильный цеп. В умелых руках - опасное оружие: длинное и легкое. А если повезет с замахом, то удар будет под стать булаве. Но этот разбойник видимо не знал обо всех достоинствах своего оружия, потому что, как и его напарник, он просто понесся на меня, не разбирая дороги. Дождавшись выпада, могущим стать для меня смертельным, я ловко ушел из-под него, и, сделав поворот, саданул навершием палицы прямо ему в висок. Новый крик, новый стон - и на грязной лужайке распростерлось новое тело.

Еще одним гадом меньше. Но расслабляться рано.

- И этому волку в лесу не гулять. Кто еще! Живее!

- Чего стоишь, Инвар? Бей его! - крикнул крепкий разбойник в меховом жилете на голое тело второму, одетому в синюю рубаху, ростом поменьше и телом похудей.

- А-а-а! - закричал худощавый больше от испуга, чем от злости, и позабыв про лук, выхватил дубину и бросился на меня с отчаянным видом в испуганных глазах.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза