Стриптиз на 115-й дороге (сборник)

– Ален, я забыл сказать. Пистолет тогда мне отдали. Ельцин издал какой-то указ. Помогли родственники. И они отдали. Но сегодня я просрал его окончательно.

Котики, где мой коньяк? Сегодня я имею на коньяк полное право…

Алена весело чокнулась со мной хрустальной стопкой.

– С Новым годом, дорогой. Прощай, оружие. Похоже, шубы мне теперь не видать…

Веселый поселок

Я проснулся в незнакомой квартире где-то на улице Коллонтай, куда ночью притащили меня друзья. В комнате никого не было, и я решил, что вся компания отправилась за пивом. Осмотрелся. Старомодный ковер на стене, люстра со стеклянным виноградом. Зеленая лампа, которую забыли выключить, мерцала бессмысленным светом. У ее основания валялось несколько окурков. Шум города за окном то приближался, то таял, унося звуки автомобилей и голоса.

Я положил руку на простыню и тут же отдернул. Большая крыса неторопливо спрыгнула с топчана и села около пустого блюдца в углу комнаты, поводя носом. Я швырнул в нее свои брюки, и крыса шмыгнула под сервант, разорвав головой многолетнюю паутину.

Железный будильник прозвонил старческим голосом. Я сел на кровати, думая о том, что надо бы проверить наличие кошелька в пальто. Из ванной вышла свежая длинноногая девушка:

– Проснулся? Разница во времени не ощущается?

Она улыбнулась большим ртом, шутливо взяла меня за плечи, возвращая мою голову на подушку. Я повиновался. Вспомнил, что хозяйку зовут Эрика.

Она распахнула халат и умело села мне на рот. Казалось, запах земляничного мыла вошел во все ее поры. Я судорожно вздохнул и проделал то, что от меня требовалось. Дамочка по имени Эрика оказалась крикливой, как большая птица.

Когда она наконец замолчала, я спросил:

– Где Мишка?

На другом конце земли громыхнула пушка. В обычных городах по утрам звенят колокола или бьют куранты. В Нью-Йорке визжат полицейские сирены. В Стамбуле муэдзины призывают к молитве. В Питере палят из пушек.

– И с ним была Танька, – закончил я.

– Они ушли.

– Зачем?

– Чтобы нам было хорошо. Я хотела показать тебе одно увлекательное кино.

– Я видел много фильмов.

– Такого ты еще не видел.

– Европейское?

– Да. Финское.

– И что там?

– Там я.

– В наряде королевы?

– Наоборот.

Эрика картинно закинула руки, красуясь в рассвете. Со сдвинутой копной на голове, тонкая, как проволока в современном музее, с детскими неровными зубами, она была великолепна.

Я повалил ее на спину и увидел маленькое лицо, окруженное зарослями восточной прически, с такими голубыми глазами, что не снились и германским лесам. Они были похожи на яйца каких-то неведомых птиц – плотные, умные, их хотелось вынуть. Я лег на нее и понял, что мы одного роста. Мы делали свое любовное дело минут тридцать, прислушиваясь друг к другу скорее с любопытством, чем ожидая результата. Вчера получалось грубее и проще.

– Слушай, а где Мишка? – опять спросил я.

– Вот докопался!

Она резко встала с постели, прошла четкой походкой по комнате и, громко щелкая переключателем, врубила телевизор и видеомагнитофон. С пультом в руке вернулась в постель и долго мотала пленку, пока не нашла сцену с собой. Крыса вышла на середину комнаты и уселась прямо перед экраном.

– Это Эрик, – сказала Эрика. – Он хороший, но хочет есть. Давай его покормим.

– В блокаду крысы нападали на людей, – сказал я.

– Ты его полюбишь, – сказала Эрика.

– Зачем?

Она положила голову мне на плечо и мечтательно уставилась на экран, где двое финских мужиков терзали ее тело. На одном была шапка из крапивы, на другом – белые носки. Эрика выкладывалась по полной, демонстрируя пластилиновую гибкость. Она садилась на шпагат, делала «березку» и раздвигалась в полете, скручивалась в косу из ног и рук, когда в нее вставляли горячие финские парни. Они говорили что-то друг другу на своем языке. Я подумал, что они могли обсуждать что угодно. К примеру, вчерашний футбольный матч. Эрика лежала рядом, будто сойдя с экрана, я зачарованно прижался к ней. Она была первой порноактрисой в моей жизни. У нее были длинные руки и ноги, крепкие донельзя. Я целовал ее шею без бриллиантов, руки без татуировок. Она не извивалась по своим киношным правилам. Она вела себя так, будто мы давно знакомы и нашему знакомству нет конца. Мы перекидывались сигаретами и фразами.

– У тебя в доме есть овощи? – говорил я, глядя в потолок.

– Я не ем овощи, – отвечала она. – Я оставляю их вегетарианцам.

В одном ухе у нее был странный пластмассовый кругляшок, серый… Другое было как будто раздетым, что еще больше меня воспламеняло.

– Эрика, а почему тебя зовут Эрика?

– Папа так назвал, он подумал за меня. Мне нравится. А тебе?

– Твой папа был прав.

Я пошел курить на балкон и на обратном пути чуть не наступил на Эрика. Крыса противно пискнула и метнулась под шкаф.

– А правда, у вас в Америке продают клубнику круглый год? – Эрика сидела на табуретке передо мной, закинув ногу на ногу. – Правда, что можно загорать голой на пляже?