«Строгая утеха созерцанья». Статьи о русской культуре

Не исключено, однако, что в наречении новорожденной принимал участие и дед Светланы – Сергей Яковлевич Аллилуев (1866–1945), партийный соратник Сталина еще с конца XIX в., который, переехав в 1907 г. в Петербург, начинает служить в Обществе электрического освещения и до конца жизни оказывается связанным с электротехнической промышленностью и строительством электростанций. Профессиональная деятельность деда Светланы, не имеющая на первый взгляд отношения к выбору имени внучки, именно в 1920‐е гг. могла оказаться в этом вопросе решающим фактором. Имя Светлана, которое в эти годы уже утрачивало связь с героиней баллады (на долгие десятилетия исключенной из школьных программ), в эпоху реализации плана ГОЭЛРО по электрификации страны (согласно провозглашенному в 1920 г. ленинскому лозунгу «Коммунизм есть Советская власть плюс электрификация всей страны») стало приобретать новые коннотации. Производное от слова свет, это имя начинало «впитывать» в себя оттенки, отражающие дух времени, ассоциируясь с выражениями электрический свет, светлый путь, свет коммунизма и т. п. Связь имени Светлана с «электрической» семантикой начала возникать еще в дореволюционные годы, когда в 1913 г. в Петербурге «Светланой» было названо отделение электрических ламп (существующее поныне под тем же именем Производственное объединение электронного приборостроения)[1630]. Это предприятие производило световые лампы накаливания, откуда возникла аббревиатура свет-ла-на, вошедшая в употребление: в 1920–1930‐е гг. это словоупотребление было более распространенным, нежели пресловутая «лампочка Ильича». Видимо, по той же причине название «Светлана» получил и совхоз, созданный вблизи строившейся в 1921–1926 гг. по плану ГОЭЛРО Волховской ГЭС. Широкое внедрение в производство и быт электрической энергии буквально «электрифицировало» эпоху. Не захотел ли электротехник и строитель Шатурской ГЭС С. Я. Аллилуев, старый партиец и атеист (а потому, конечно, не озабоченный проблемой крещения внучки и наречения ее по святцам), назвать ее именем, связанным с «электрической» символикой новой эпохи?

Тот факт, что дочь «гения всех времен и народов», «великого Сталина» звалась Светланой, не мог не сыграть роли в дальнейшей судьбе этого имени. Примеру Сталина последовали другие руководители советского государства, писатели, деятели культуры и рядовые граждане. Уже во второй половине 1920‐х гг. дочери Светланы рождаются у писателя М. А. Шолохова (1926), у ближайшего сподвижника Сталина В. М. Молотова (1929), у молодого драматурга А. Н. Афиногенова (1929), у генерального конструктора Артема Ивановича Микояна (брата Анастаса Ивановича) и у других. К началу 1930‐х гг. имя дочери Сталина стало известно и широким кругам советского общества. Не только на ее отца, но и на нее, стоящую на трибуне девочку, ежегодно 7 ноября и 1 мая были устремлены глаза ликующих демонстрантов[1631]. 3 августа 1935 г. в «Правде» была воспроизведена фотография «Товарищ Сталин с дочерью Светланой». Так имя Светлана начало ассоциироваться со Сталиным, а образ Светланы Сталиной превращался в один из символов времени. В результате возникает связь этого имени с другими «именами идеологического звучания» – Владилен, Вилен, Ленина, Сталина и т. п.[1632]

В популяризации имени дочери Сталина определенную роль сыграл и начинающий детский поэт Сергей Михалков, который 28 февраля 1935 г. (как раз в день рождения Светланы Сталиной) опубликовал в газете «Известия» «колыбельную» под названием «Светлана»:

Ты не спишь,
Подушка смята.
Одеяло на весу…
Носит ветер запах мяты,
Звезды падают в росу.
<…>
Я тебя будить не стану:
Ты до утренней зари
В темной комнате, Светлана,
Сны веселые смотри[1633]

.

Сам Михалков в мемуарах появление Светланы в качестве адресата «колыбельной» мотивирует стремлением завоевать симпатию своей однокурсницы по Литинституту, носящей это имя. «Мог ли я подумать, – восклицает Михалков, – что в моей судьбе такую роль сыграет случайное совпадение имен моей знакомой девушки и любимой дочери „вождя народов“?!»[1634] Это «случайное» совпадение действительно сыграло в судьбе автора «Дяди Степы» определяющую роль, раз и навсегда обеспечив ему расположение Сталина. Рассказывая эту историю, Сергей Владимирович явно не учел того факта, что адресат его «колыбельной», «однокурсница по Литинституту», родилась еще до революции, а потому (как уже говорилось) имела слишком мало шансов быть названной Светланой.