Струящийся свет Божества

«О Ты, неисчислимое сокровище в своей бесконечности!
О Ты, непостижимое чудо в своей предвечности!
О Ты, бесконечная слава в своем благородстве!
О как же тоскую я в моем сиротстве!
Если б каждая тварь возопила со мной,
на земле бы стоял несмолкаемый вой.
Чем муки такие терпеть,
уж лучше бы мне умереть.

Я ищу Тебя незримо,

как дева любимого ищет тайком,
я заболею неисцелимо,
ибо к Тебе привязана всем существом.
Узы сии меня сильнее,
от любови освободиться я не сумею.
В тоске великой Тебя я зову
гласом жалобным.
С сердечным трепетом Тебя ожидаю,
не зная покоя, сгораю
в огне любви Твоей негасимом.
Бегу за Тобою со всех ног,
если б больше сил кто бы дать мне мог,
и тогда б я едва ли скорей могла,
но лишь след Твой давний, увы, нашла.
О любимый, столь скор не будь,
остановись в любви Своей отдохнуть,
Дозволь, чтобы Тебя нагнала я.

О Господи, ты взял все у меня, что когда-то дал,

так оставь мне из милости один лишь дар,
каким пес наделен от природы:
верной хочу Тебе быть и в невзгоды.
Безо всякой досады и пресыщенья
стремлюсь я к сему, не зная сомненья,
сильнее, чем в Царствие Небесное».

Бог:

«Милая голубица, внемлю тебе Я!
Моя Божественная премудрость оберегает тебя.
Милости дарую постепенно Я,
дабы вынесла их плоть твоя тленная.
Тайный вздох твой достигнет Меня непременно.
Жалоба сердца твоего Меня покорит.
Погоня твоя Меня утомит,
и Я возжелаю тогда освежиться
в роднике твоей чистой души,
в каковую вплетен Я.
Трепет израненного сердца твоего
лишил тебя Моей справедливости.
Сие желанно тебе и Мне.
Раздора меж нами не случится,
ведь невозможно нам разлучиться.
Пусть разделяет нас расстоянье,
нам не грозит расставанье.
Я могу коснуться тебя столь нежно,
что пронзит твою плоть неизбежно острая боль.
Но по воле твоей не могу предаваться тебе Я, иначе
Я жилище Свое в твоем сердце утрачу.
Тысяча тел утолить не в состоянии
любящей души страстное желание.
Посему: чем больше любовь, тем святее мученик».

Душа:

«Господи, излишне щадишь Ты смрадную мою темницу,
в какой пью я мира сего водицу
и в великом своем убожестве
ем хлеб из пепла моего ничтожества.
Смертельно уязвлена я стрелою любви Твоей огнеликой.
Оставь меня, Господи, неумащенной лежать здесь в муке великой».

Бог:

«Сердце мое, Царица моя,
к чему в нетерпении мучить себя?
Если нанесу Я рану тебе с любовью,
то и умащенье тебе приготовлю.
Богатства Мои, все Мое — твое.
Превзойдешь ты силою Меня самого.
Я всем сердцем Своим люблю тебя свято.
У тебя весы, у Меня — злато.
Все, чего ты лишилась, Царица,
возмещу Я тебе сторицей.
Желаю Я тебе Себя подарить
и волю твою претворить».

Душа:

«Господи, хочу я Тебя спросить
о двух вещах. Объясни мне, как быть,
когда печалятся очи мои,
и молчат простодушно уста мои,
когда язык мой скован тоской,
и вопрошают чувства: “Что со мной?”
и все во мне к Тебе взывает?
Когда моя плоть истает,
и кровь иссохнет, и кости окоченеют,
и вены сожмутся,
и сердце от любви Твоей истечет,
и душа, словно голодный лев, возопиет,
каково будет мне?
О, где же Ты, где?
Любимый, ответь же мне!»

Бог:

«Ты чувствуешь себя в сей миг,
словно дева, какую во сне оставил жених.
Ему она верила всей душой,
не вынести ей такой муки —
хоть и минутной разлуки.
Проснувшись, она его не найдет,
но чувство ее к нему не пройдет.
Оттого жалобы ее трогают сердце.
Покуда Жених деву не ввел в Свой дом,
в разлуке она тоскует о нем.
Я прихожу к тебе неизменно,
будь же сдержанна и смиренна.
Свое горе сокрыть сумей,
и любовь наша станет сильней.
Тогда Я скажу тебе, где пребываю:
Я пребываю в Себе Самом,
везде и во всем.
Так было еще до начала начал бытия.
В саду любви ожидая тебя,
рву Я цветы единения чистого,
готовлю из трав ложе душистое
святого познания.
И ясное солнце Моей предвечности
озаряет тебя сокровенным чудом блаженства,
кое тебе уже ведомо.
И Я склоняю древо Троицы Моей пресвятой к тебе до земли,
и ты рвешь сочные его плоды — яблоки белые, зеленые и красные мои[109],
Сокрытая под сенью Духа Святого
ото всех печалей земных вдали.
И вот уж все муки твои из сердца ушли.
И когда обнимаешь ты древо,
учу Я тебя напеву —
словам, сладким звукам, пению дев.
Не могут постичь сей напев
те, кто предались пороку.
Но и они вознесутся высоко.
Любимая, должно тебе уже песни свои начать,
позволь Мне услышать, как они зазвучат».

Душа:

«Увы, Любимый, хрипит
целомудрия моего гортань.
Но сладость проникновенной нежности Твоей
заставила голос мой зазвенеть,
и я сумела запеть.
Господи, Твоя и моя кровь — одно безмятежное.
Твоя и моя любовь — одно неделимое.
Твои и мои ризы — одно незапятнанное.
Твои и мои уста — одно нецелованное.
Таково моей любовной песни звучание,
слова ее и сердечные чаяния.
Должно им в тайне пребывать,
ибо человеку их не описать».