Струве: левый либерал 1870-1905. Том 1

На сегодняшний день трудно установить, откуда взялась идея этой конференции. Возможно, что первое предложение о ней поступило от Польской социалистической партии на Амстердамском съезде Социалистического интернационала[793]. Однако существуют данные о том, что идея принадлежала Н. В. Чайковскому и Ф. В. Волховскому, ветеранам социал-революционного движения 1860-х, которые в то время жили в Лондоне и были давними приверженцами концепции единого фронта[794]. Но кому бы ни принадлежала идея такой конференции, все согласны в том, что самым энергичным ее проводником был финский националист Кони Зиллякус. Впоследствии стало известно, что Зиллякус — «активист», дружески относящийся к эсерам и отстаивавший идею вооруженного восстания, — был подкуплен японцами[795], но тогда об этом никто не знал. Разумеется, Струве, как и остальные, не помышлял ни о какой «японской руке». Если бы он знал об этом или хотя бы подозревал что-либо в этом же духе, то, конечно, воздержался бы от того, чтобы иметь к этой конференции какое- либо отношение. Самому Струве японцы, довольные той позицией, которую заняло в отношении русско-японской войны Освобождение, однажды попробовали через одного из русских эсеров предложить деньги. Дело кончилось тем, что как только он услышал об этом предложении, он тут же вышвырнул визитера из своего дома[796].

О том, что в Париже должна состояться конференция, Струве узнал в мае 1904 года из письма финского националиста Льва Мехелина. Основная ее цель, как ему было сообщено, состояла в согласовании «практических действий» против правительства[797]. О том, что, собственно, подразумевалось под этим, в письме прямо не говорилось, но было совершенно ясно, что речь идет о вооруженном восстании. Мехелин просил Струве узнать, заинтересованы ли его друзья в такой конференции. При чтении писем, хранящихся в Архиве Мехелина в Хельсинки, становится ясно, что Союз освобождения не хотел быть втянутым ни в какие действия, связанные с подготовкой восстания, в силу чего поначалу отказался от участия в конференции[798]. Но затем (возможно, в связи с убийством Плеве) Союз отказался от своего первоначального решения при условии, что на конференции будет принята только «программа-минимум», приемлемая для всех участвующих в ней партий, что подразумевало исключение из повестки дня вопроса о вооруженном восстании.

Финские организаторы разослали приглашения на конференцию восемнадцати партиям, как российским, так и партиям национальных меньшинств. Согласие на участие дали только восемь партий. От Союза освобождения в конференции участвовали Струве и трое делегатов из России: Милюков, Яковлев-Богучарский и Петр Долгоруков. В составе делегации эсеров, которые, вкупе с партиями национальных меньшинств, доминировали на конференции, находился провокатор Азеф. Именно он сообщил полиции о том, что говорилось на ее закрытых заседаниях. (О том, что на конференции присутствовали Струве и Милюков, стало известно только в феврале 1909 года, когда об этом публично объявил Столыпин во время думских дебатов по делу Азефа.)[799] Остальные шесть партий представляли пограничные области империи[800].

Бросалось в глаза отсутствие на конференции российских социал-демократов. Первоначально они намеревались принять в ней участие и единогласно проголосовали за это на состоявшейся в начале июня встрече[801]. Но перед самым началом конференции они изменили свое решение, отчасти потому, что почувствовали, что здесь не обошлось без японского вмешательства, отчасти в силу того, что боялись остаться в меньшинстве перед лицом либерально-эсеровской коалиции[802].

Конференция открылась в Париже 17/30 сентября 1904 года в Hotel d’Orléans на Rue Jacob и продолжалась девять дней[803]. Либералы подтвердили на ней свое неприятие идеи вооруженного восстания и изложили план кампании по проведению банкетов, демонстраций и петиций, требующих введения конституции. Судя по всему, этот план был принят на состоявшемся в августе Совете Союза Освобождения. Большая часть времени ушла на дискуссии по национальным вопросам, поскольку основную часть участников составляли партии национальных меньшинств. Милюков писал, что был поражен тем, насколько далеко был готов зайти Струве в своем желании найти общий язык с нацменьшинствами. Действительно, из публичных заявлений Струве, сделанных им в 1904 и 1905 годах, видно, что он не только готов был одобрить полное восстановление конституции Финляндии — с этим в той или иной степени было согласно большинство либералов, — но готов был согласиться на восстановление конституционной хартии в Польше, жалованной ей Александром I в 1815 году и аннулированной Николаем I после Польского восстания в 1830 году[804]. Милюков был против подобной постановки этих вопросов и за оставшиеся полтора дня конференции добился того, чтобы все специфические рекомендации относительно национальных меньшинств были исключены из программы[805].