Сценарии перемен. Уваровская награда и эволюция русской драматургии в эпоху Александра II

Не умаляя нисколько достоинств этой драмы, основанной, впрочем, на избитой теме прелюбодеяния и ревности, невозможно, казалось бы, отдать ей преимущество пред художественным сценическим произведением, написанным в стихах и почерпнутым из отечественной истории, с произведением, отличающимся не только историческою, но, можно сказать, археологическою точностию, по важному воспроизведению характеров, обычаев и всей обстановки быта времен Грозного570.

На мнение Феофила Толстого ссылался автор «Голоса» (статью которого обсуждали академики), так же исключительно положительно оценивший пьесу и еще более резко отозвавшийся о способностях академиков судить о произведениях искусства. К числу «литераторов», имевших право на собственное мнение о пьесе, он отнес только Никитенко и Я. К. Грота, действительно активных литературных критиков и исследователей. Не вызвали доверия у автора газеты и приглашенные комиссией эксперты, в том числе профессор Н. А. Лавровский, в том же году составивший отзыв об исторической драме А. В. Тимофеева «Андрей Петрович Волынский»571. Как и Феофил Толстой, критик «Голоса» утверждал, что решение Академии противопоставило ее мнению критики и публики, причем утверждал в намного более резком тоне: «Значит, публика ошиблась? значит, критика была пристрастна, и драма „Смерть Иоанна Грозного“ вовсе не такое замечательное произведение, каким признало ее общественное мнение?..»572 Критик «Голоса» выделил именно мнение Никитенко, который, по слухам (как видно из цитированных выше дневниковых записей самого Никитенко, не вполне точным), был единственным членом комиссии, поддержавшим Толстого: «…в приговоре комиссии не участвовал единственный член ее, пользующийся авторитетным мнением, как эстетический критик…»573

Недоверие к академической комиссии и стремление опираться на общественное мнение интересным (и, как мы увидим далее, неслучайным) образом соотносились у обозревателя с литературными оценками. Критик так же, как и Феофил Толстой, высоко оценил «Смерть Иоанна Грозного» и сопоставил ее с произведениями, уже удостоившимися награды. На сей раз, однако, речь шла о пьесах Островского «Гроза» и «Козьма Захарьич Минин, Сухорук». Автор «Голоса» был возмущен тем, что академики отдали предпочтение этим произведениям, а не пьесе Толстого. Здесь следует отметить примечательную ошибку: вопреки мнению газетного обозреватели, «Минин…» премии не получил, хотя действительно участвовал в конкурсе. Более того, академическая комиссия не просто отказалась поддержать Островского, но вполне сознательно выступила против него: она обратилась за отзывом к Н. Ф. Щербине, известному врагу драматурга, автору множества издевательских эпиграмм на него, приславшему в Академию оттиск своей разгромной рецензии на пьесу (подробнее см. часть 1). Ошибка критика «Голоса», по всей видимости, основана на определенных представлениях о том, кого и за что должна была бы наградить Академия наук. «Минина…» Островского можно было без труда противопоставить трагедии Алексея Толстого: в обоих случаях речь шла об исторических пьесах, а не произведениях из современной жизни, которые в действительности были удостоены награды. Очевидно, пьесам (или пьесе) Островского были присущи какие-то качества, которые в глазах современников ассоциировались с Академией наук и взглядами ее представителей на историю.