Сцены из провинциальной жизни

Он живет в однокомнатной квартире возле железнодорожной станции Маубрей, за которую платит одиннадцать гиней в месяц. В последний рабочий день каждого месяца он едет на поезде в город, на Луп-стрит, где у агентства недвижимости А.& В. Levy имеется крошечный офис и медная табличка. Он вручает мистеру Б. Леви, младшему из братьев Леви, конверт с платой за квартиру. Мистер Леви вытряхивает деньги на свой заваленный бумагами стол и пересчитывает. Пыхтя и потея, выписывает квитанцию.

— Voila, молодой человек! — говорит он и передает ее размашистым жестом.

Он старается никогда не запаздывать с арендной платой, потому что поселился в этой квартире обманным путем. Когда он подписал договор об аренде и внес задаток агентству А.& В. Levy, то указал в качестве рода занятий не «студент», а «помощник библиотекаря» и университетскую библиотеку — как рабочий адрес.

Это не ложь — не совсем ложь. С понедельника по пятницу он дежурит в читальном зале в вечерние часы. Постоянные библиотекари, по большей части женщины, предпочитают не выполнять эту работу, потому что кампус на склоне горы — слишком мрачное и пустынное место ночью. Даже у него пробегает по спине холодок, когда он отпирает дверь черного хода и на ощупь движется по коридору в кромешной тьме к главному выключателю. Какой-нибудь преступник легко мог бы спрятаться за стеллажами, когда в пять часов вечера библиотекари расходятся по домам, затем с целью грабежа обыскать пустое помещение и подстеречь в темноте помощника, чтобы отобрать у него ключи.

Немногие студенты пользуются библиотекой вечером, да и мало кто знает, что она снова открывается в позднее время. Поэтому у него мало работы. Десять шиллингов, которые он зарабатывает за вечер, — легкие деньги.

Иногда он воображает красивую девушку в белом платье, которая заходит в читальный зал и с рассеянным видом задерживается после закрытия библиотеки, воображает, как раскрывает перед ней тайны переплетной мастерской и комнаты, где составляются каталоги, потом выходит вместе с ней в звездную ночь. Эти мечты никогда не сбываются.

Дежурство в библиотеке — не единственная его работа. Днем по средам он помогает консультировать первокурсников математического факультета (три фунта в неделю), по пятницам руководит дипломниками с факультета драматического искусства, занимаясь с ними избранными комедиями Шекспира (два фунта десять шиллингов), а вечером натаскивает тупиц в школе в Рондебосхе, готовя их к вступительным экзаменам (три шиллинга в час). Во время каникул он работает на муниципалитет (отдел жилищного строительства), извлекая статистические данные из отчетов о застройке. В сумме получается неплохой доход: хватает и на оплату квартиры, и на плату за обучение в университете, и на пропитание, и получается даже немного откладывать. Ему всего девятнадцать, но он уже твердо стоит на ногах и ни от кого не зависит.

Он заботится о своих телесных нуждах, руководствуясь здравым смыслом. Каждое воскресенье он варит суп из бобов и сельдерея на мозговых костях, и получается большая кастрюля, которой хватает на всю неделю. По пятницам он ходит на рынок в Солт-Ривер и покупает яблоки, или гуавы, или другие сезонные фрукты. Каждое утро молочник оставляет у него на пороге пинту молока. Если молоко остается неиспользованным, он делает из него творог, подвесив над раковиной в старом нейлоновом чулке. Хлеб он покупает в магазине на углу. Такое меню одобрили бы Руссо и Платон. Что касается одежды, то у него есть хороший пиджак и брюки, в которых он ходит на лекции. В остальное время он донашивает старую одежду.

Он кое-что доказал: каждый человек — остров, и родители не нужны.

Иногда по вечерам, устало бредя по Мейн-роуд в дождевике, шортах и сандалиях, со слипшимися от дождя волосами, в свете фар проезжающих мимо автомобилей, он чувствует, что выглядит весьма странно. Не эксцентрично (в эксцентричности есть оригинальность), а просто странно. Он скрежещет зубами от досады и ускоряет шаг.

Он стройный, но нескладный и какой-то вялый. Ему бы хотелось быть привлекательным, но он знает, что это не так. Ему не хватает чего-то важного, какой-то определенности черт. В нем все еще есть что-то от малыша. Когда же он перестанет быть ребенком? Что излечит его от инфантильности, сделает мужчиной?

Излечит его любовь, если она когда-нибудь придет. Он может не верить в Бога, но верит в любовь и в силу любви. Возлюбленная, суженая сразу же разглядит за странным и даже скучным фасадом огонь, который в нем горит. Да, он выглядит скучным и странным, но это что-то вроде чистилища, через которое он должен пройти, чтобы однажды выбраться к свету — свету любви, свету искусства. Потому что он будет художником, это давно решено. Если пока что он безвестен и над ним смеются, это потому, что таков жребий художника: переносить безвестность и осмеяние до того дня, когда он предстанет в истинном свете, и насмешники умолкнут.