Студентка, коммерсантка и просто красавица!

Я подробно объяснила, как проехать в Кенгарагс, найти дом. Дала ключи от квартиры. Хорошо, что сумочку отыскали соседи, пока меня снимали с козырька подъезда, и вручили врачам скорой. К вечеру моя ведьмина тетрадь была уже со мной. Правда, пока мама и Алла были рядом, рыться в ней не решилась.

Время посещений подходило к концу, и папа заторопил всех:

– Девочки, хватит рассиживаться, Иришке надо отдыхать.

Расцеловав меня напоследок, все вышли из палаты. Наконец, можно было заняться и заговором. Его я помнила, но боялась ошибиться, потому подстраховалась, всё же он (заговор) был очень сложным и невероятно длинным.

Нашла искомое и начала зачитывать строчку за строчкой, за день я устала, мысли вяло ворочались в голове, казалось, заговор не поддаётся. В итоге, промучившись битых два часа, оставила это на более подходящее время. Подняла глаза и обомлела, палец на правой ноге подрагивал, точно от сокращения мышц. Как? Уже действует? Или это всё мне кажется?

Наутро рассказала об этом врачу, Александр Альбертович не поверил:

– Я понимаю, как тяжело девушке оказаться в подобной ситуации, но сейчас вы только восстанавливаетесь после операции, не ждите чуда. Как поправитесь достаточно для начала активной фазы реабилитации, а это не раньше чем через шесть месяцев, то мы начнём физиопроцедуры и вот тогда двигательные функции начнут восстанавливаться. И как я говорил ранее, шансы полностью восстановиться у вас высоки.

Не стала спорить с врачом, пусть так. Только в действенность своих заговоров я верила без оглядки. И баба Нина была права, лечить магией можно, сколько раз убеждалась на практике!

Время в больнице понятие весьма своеобразное. Кажется, только проснулась, процедуры, посещение друзей, родственников, осмотры врачей и уже вечер – день прошёл, а в пересчёте на недели выходило совсем немного. Заживление шло хорошо, медсестра Надя, которая чаще всего забегала ко мне, искренне удивлялась таким темпам восстановления. Но секрет был прост, каждый вечер, как только палата пустела, я читала заговор, пока не чувствовала, как от истощения начинает кружиться голова. Главное, прошли боли, которые иногда донимали просто неимоверно, не помогали даже обезболивающие уколы.

Хорошо, что со мной не было соседок. Яков Иванович «выбил» для меня отдельные «апартаменты».

Но как бы долго ни тянулись недели и они складывались в месяцы, врачи и медсёстры поражались моим темпам выздоровления. Многие говорили, что такого не бывает, но спорить с результатами анализов и осмотров было трудно.

– Иванова, у меня для вас хорошая новость, – Александр Альбертович зашёл сегодня раньше обычного и был непривычно возбуждён, – мы посоветовались с коллегами, внимательно ещё раз изучили ваши показатели и пришли к выводу, что можно начинать реабилитацию. Раньше, чем планировалось. С завтрашнего дня у вас к медикаментозному лечению добавятся массаж и физиопроцедуры. Готовьтесь, теперь ваше здоровье в ваших руках, как говорится.

Оно и так было в моих ведьмовских руках, но я всё равно порадовалась этой новости:

– Как здорово! Но я хотела бы знать, сколько месяцев уйдёт на это? Понимаю, что процесс не быстрый, можете сказать хоть в самых размытых временных рамках?

Доктор задумался:

– Видите ли, судя по тому, как скоро вы поправились после операции, полагаю, что вам может хватить и половины требуемого времени, то есть от шести месяцев до одного года. Тут мне трудно вам что-либо обещать. Но с вашим рвением, мне кажется, всё пройдёт по первому сценарию. Воля к жизни – это главное условие для того, чтобы вы скорее поправились. А судя по обследованиям, она у вас просто неимоверная! Я в полном восхищении! Вот бы все так верили в себя и в свои силы.

Александр Альбертович довольно улыбнулся и вышел из палаты. А я посмотрела в окно, где ветер гнал осенние листья, кружа их в воздухе. На дворе ноябрь, а когда бандит напал на меня, цвёл май и город готовился к жарким денькам. Как быстро пролетело лето, и одновременно как томительно долго оно длилось. Вот уже второй год я в Риге, и столько упущено! С работы, конечно, меня не погнали, да только не хватало живого общения, хотелось двигаться вперёд, учиться новому, а всё, что могла – заниматься письменными переводами. Иногда мне казалось, что проведу вот так в палате, прикованной к кровати, всю жизнь, но я старалась гнать от себя эти дурные мысли и не поддаваться упадническому настроению.

С утра крапал мелкий дождик, небо было застелено свинцовыми тучами, слёзы дождя медленно стекали по оконному стеклу, словно оплакивая уходящее тепло.

– Ирочка, чего грустим? – в палату вошла Надя, – я сейчас подниму тебе настроение, – она задорно улыбнулась и подмигнула, – симпатичный молодой человек пришёл тебя проведать.

– Марис? – он обычно заезжал после работы, и сейчас я его визита не ждала.

– Да нет, так бы и сказала тогда, твоего воздыхателя уже вся больница знает.

– Он не воздыхатель, а друг и коллега, – перебила Надю.