Стук

– Ладно, мы пока ничего не понимаем. Давайте успокоимся, разберёмся сначала, а потом уже будем предпринимать какие-то действия.

– Да, Виталий сейчас всё узнает, он вроде как на короткой ноге с военными.

   С подавленным видом они разбрелись по столовой. Бухгалтерши сели на металлические стулья у дальнего стола и начали о чём-то перешёптываться. Вид у них был встревоженный. Первый раз я увидел поникшую Марусю, она, прислонившись к стене, уткнулась в телефон. Красивый профиль лица, загорелые плечи, маечка с вырезом, мягкие обтягивающие спортивные штаны… Не будь здесь строгого, опекающего её отца, который теперь скрылся в глубине кухни, я бы за ней приударил… Но я быстро перестал ее разглядывать, потому что новый удар сотряс помещение. Маруся, приоткрыв рот, теперь смотрела на меня округлёнными глазами. Немой вопрос застрял у нее в горле. Я должен был хоть что-то сказать, и сдавленным голосом я произнёс:

– Мася, хотел бы и я знать, что это такое…

   Вадика не было. Неужели ему там совсем не страшно одному? Я тут, в компании людей, откладывал кирпичи один за другим, а он в спальне вообще один остался. Или решил душ принять? А может спит? Серьезно? У меня уже не было сна ни в одном глазу. Превозмогая страх, я вышел в «предбанник». Стараясь не смотреть направо, на вход в подземные туннели, я пробежал через зал и вошёл в коридор жилого помещения. Здесь тоже было тихо, и меня это насторожило. Обычно Вадик, когда не сидел за компьютером и не спал, громко включал на своем телефоне хардрок. Звезды прошлого под гитарные запилы пели песни о свободе, мотоциклах, встречном ветре и приключениях. Но сейчас всего этого не было. Я медленно прошёл по коридору и свернул направо, в наше помещение. То, что я увидел, повергло меня в ступор. Я стоял и не мог оторвать взгляд от скрюченного тела Вадика, которое лежало на животе. Лица не было видно, а под ним багровела огромная лужа крови. В руке мёртвый Вадик сжимал кусок битого стекла. Рядом с телом лежала разбитая старомодная фоторамка и валялась фотография покойной жены Семёна, которую тот хранил на тумбочке у своей кровати.

   Я как во сне подошёл поближе, присел и заглянул в мёртвое лицо Вадика. Глаза его были широко раскрыты и смотрели с ужасом куда-то в пустоту. Горло было перерезано совсем недавно, минуты три назад, и кровь всё ещё сочилась оттуда, ровным слоем покрывая всё больше места на металлическом полу.

   «Это пиздец…». Я сполз по стене. «Вадик, блядь, что ты с собой сделал? Зачем?!». Ответ на этот вопрос мне только предстояло узнать. И подсказка не заставила себя ждать – новый гулкий удар сотряс воздух. Раскатистое эхо, затихая на излёте, казалось, произнесло: «Вы обречены». Разум начал мне изменять. Я вскочил и побежал в столовую, к людям. Вылетая из жилого отсека, я споткнулся о порог и с размаху обрушился на железный посыпанный снежком пол атриума. В колене саднило, но я вскочил и, ничего вокруг не замечая, побежал дальше. Влетев в столовую, я обнаружил там всех остальных. Они сидели за одним из алюминиевых столов кружком. Виталий Борисович уже, судя по всему, вернулся из технических помещений, так ничего и не узнав. Они все глядели на меня – в мокрой майке, с разбитым коленом, открывающего рот, словно рыба в попытке что-то сказать. Наконец, мне это удалось.

– Там… Там Вадик умер… Он разрезал себе горло и лежит там, мертвый…

– Что, в каком это смысле разрезал себе горло?! – воскликнул Виталий Борисович, вскочил и выбежал в «предбанник». За ним отправился Семён. Маруся сидела, в панике зажав руками рот, силясь не закричать. Дамы-бухгалтера смотрели в одну точку. Все молчали.

   Через несколько минут мужчины вернулись. Лица у них были осунувшиеся и посеревшие. Виталий Борисович как будто постарел лет на десять, Семён, словно загнанный зверь, шарил взглядом по стенам, силясь найти выход, которого не было.

   Виталий Борисович подошёл и строго спросил, глядя мне в глаза:

– Гена, ты уверен, что там никого не было? Не мог он себя покромсать, неспособен на это нормальный человек.

– Виталий Б-борисыч, да ты же сам… сам знаешь, что мы тут одни. Некуда отсюда деться, и жилой модуль – это тупик. Никто бы мимо нас не прошёл незамеченным. Да и кому, бля, это нужно?! У кого вообще поднимется рука на доброго беззащитного чудика? Да ещё с такой жестокостью…

   По глазам видно было, как рациональный Виталий Борисович силился найти ответ, но не мог. По глазам видно было, что он начал было подозревать меня в совершении этого ужаса, однако ничего нельзя было подвести под эту теорию, и он это знал. Поэтому он опустил взгляд и произнес: «Похоронить бы его, да негде…». После чего направился к женщинам за стол, которые всё это время сидели, глядя на нас и не произнеся ни слова. Грузно опустился на стул и уставился в полированный алюминий стола.

   Надо было что-то делать, что угодно, лишь бы не сойти с ума. Меня вдруг осенило – в аквариуме под потолком атриума наверняка есть узел связи, я мог бы попытаться вытащить оттуда какую-то информацию. Может быть, даже журнал безопасности или записи переговоров…