Ступени жизни

«…Я часто задумываюсь, с какого момента жизни во мне зародился червячок эгоиста и любителя легкой жизни…

В своем воспитании усматриваю огромный промах родителей, свойственный многим. Они были слишком добры к единственному сыну и всегда все прощали, поругав только для порядка. С мелких краж, обманов я начал свою юность. Мне стало казаться, что деньги — это все, и чем их больше, тем лучше. Никто не спросит: откуда они? А наоборот — тебя будут уважать и принимать за приличного молодого человека. В 14 лет я занялся фарцовкой, появились деньги, вещи. Родители мало обращали на это внимания, а спросят — я говорил, что «купил с рук», «выиграл в спортлото» и т. д. Эти отговорки их устраивали.

В это время я учился в ПТУ. Казалось бы, там комсомольская организация, мастера, учителя должны обратить внимание на модно одетого, беспечного юношу. Нет, не обратили. Лишь бы был на уроках и не получал двоек! К этой системе я быстро приноровился.

С Вами я познакомился уже в колонии по книгам «Честь» и «Трудная книга». Их у нас читал весь отряд, и все были поражены, до чего судьбы героев этих книг похожи на их собственные.

Многие причины преступлений, однако, уже устарели. Если раньше многие шли на преступление потому, что идет вся компания и отказаться вроде бы стыдно, то сейчас многие идут на преступление сознательно, зная, что за это, возможно, они понесут наказание. Но это только подогревает, становится интересным, потому что требует ума, физической подготовки. Поначалу переступить порог закона страшно, но потом появляется чувство очень крупной игры. Тогда дело уже не в деньгах, они вообще интересуют, оказывается, до определенного предела.

Очень остро начинаешь чувствовать пульсацию жизни: сегодня ты на свободе, а завтра, может быть, нет. Появляется смысл в жизни, жажда ее, жадность. И уже не останавливаешься ни перед чем. Потом происходит выделение себя из миллионной толпы людей, хочется быть личностью, что-то представлять из себя.

Возникает чувство обособленности самого себя: я могу совершить любое преступление, а вот эта масса людей не может, и почему-то эту массу считаешь ниже себя. Сейчас я уверен, что такая философия всегда кончается хорошим сроком.

Я не нашел своего места в жизни; некоторые специальности мне нравятся, но на них надо учиться в институтах, а я запустил учебу. Схема же «работа — дом — семья» меня не устраивает, слишком однообразно и скучно. А ведь хочется увидеть и горы Кавказа, и тундру, и тайгу. С семьей разве это возможно? Поэтому я боюсь, как бы по выходе из ВТК, хотя впереди у меня еще три года, не заняться прежним, только более тонким ремеслом. И Вас я очень прошу убедить меня в том, что лучше 11 месяцев работать, а один отдыхать, чем наоборот…»