Субстанция времени

Дальнейшая конвенция проходила уже без Саши. В теплой дружественной обстановке, состоялся доклад об уникальном местечке «Солнечная аратинга». Поездка в «Амазонас Парк» и знакомство с достопримечательностями, которыми так богата Греция, омрачалась тем, что Леонид Алексеевич разрывался на части между лежащей в номере больной женой, плюющей в баночку от боли в горле, и необходимостью трудиться в поте лица своего на благо Родины. Перед огромным окном, занимавшем всю стену комнаты в отеле, тихонько приходила в себя простуженная Саша, притащившая вирус видимо прямо из Москвы. Перед её, сначала воспалённым тридцатидевятиградусным взором, а потом уже постепенно возвращающимся к норме, бушевало за окном бурное море. Провидение ей шептало:

– Не хрен по два раза в год мотаться в Грецию!!!

Но увидав страдающую, это самое Провидение, пошло на уступки и, развесив красные сигнальные флаги о штормовом предупреждении, на все пятеро суток, запретило купаться в море всем отдыхающим.

– Намекали же тебе: сиди дома. Ты не послушала, поехала. Вот теперь лежи. Думай о суете мирской и смотри на свое любимое море!

А пейзаж с высокими, разбивающимися о скалы белыми пенными брызгами волн, так прекрасен и величественен, что где-то внутри тихонько трепещет воспоминание о бурном морском прибое из родного города детства. Нужно было уехать в Грецию на остров Крит, заболеть ОРЗ в отеле Малия Парк, чтобы лёжа в постели остро вспомнить детский восторг и страх от бушующего восьмибалльного шторма на берегу Японского моря. Несравнимый ни с чем во всём взрослом мире, прыгающий под ложечкой вполне ощутимый сердцем росток ликования открывающейся новой жизни и тех впечатлений, что еще не испытала ни душа ни тело, он оставил в памяти детства на всю жизнь свой яркий мазок художника. У каждого он свой, не похожий ни на какие слова или звуки чужого инструмента. Мелодия звучит в вашей душе и она только ваша. Острое чувство голода пронизало выздоравливающую Александру. Медленно поднявшись с постели она обследовала пирожок с маком, заботливо оставленный мужем, рядом с чашкой молока. Южные муравьи, обильно покрывшие булочку и активно уносящие в неведомые дали крупинки мака, совсем не смутили голодную женщину. Она вытряхнула их смешавшиеся ряды и с аппетитом съела сладкое печеное тесто, возможно зазевавшиеся и настырные труженики не все эвакуировались восвояси. Перед окном на фоне бурного моря отдыхающие играли в волейбол и аплодировали сами себе каждому удачному удару и подаче. Красный флаг запрета на купание в море натужно трепетал на ветру. Брызги прибоя взлетали ввысь на два метра и выше, но всё же на берегу моря выздоравливать гораздо лучше, чем болеть. Как хочется горячего чая!

Саша, медленно рассматривая в огромное, во всю стену, окно бушующее море, выловила в обрывках мыслей крохотный сюжет своей жизни когда в туристическом походе по Сихотэ-Алинскому хребту студенты первокурсники посетили пещеру Серебряную. Основной достопримечательностью пещеры является небольшой ручей, вытекающий из нее виде родника, в двадцати метрах ниже по склону. В пещере находятся странного вида наскальные рисунки неизвестного происхождения, которые большинство специалистов считали современными. В окрестностях горы Ван Гоу расположились лагерем. В этом местечке скалистом, но местами покрытом непроходимой тайгой, Саша заболела и, трясясь от озноба, у костра, в летнюю ночь тихонько просила горячего чая. Друзья-товарищи наливали кружку за кружкой, а она все твердила ещё, ещё.

– Ты бредишь, Саша? – спросил инструктор, озабоченно касаясь мокрого пылающего лба.

– Как хочется горячего чая! Это я выздоравливаю, – прошептала Саша и провалилась в сон.

Когда утренний луч солнца скользнул по Сашиной подушке, она не открывая глаз, слушала размеренное дыхание мужа и чувствовала, как силы возвращаются к ней. Видимо булочка с маком и муравьями самое лучшее лекарство от простуды!

Любовь

Как композитор-песенник подбирает слова для своей новорожденной мелодии, такой прелестной, но еще бессмысленной; как поэтические строки, взбудоражившие душу, откликаются в ней на взрыв чувств от ритмики слов и их смысла музыкальным мотивом, так в этот весенний день пела и металась душа двадцатипятилетней Анны Евгеньевна Супримякиной. Вышеперечисленные ассоциации ей и в голову прийти не могли, потому что, переполненная гормонами счастья, она была не в силах ничего анализировать.

Случайное знакомство в гостях, у друзей её друзей, обернулось настойчивым предложением встречи. Свидание на следующий день (а это был понедельник) в свою очередь, из приглашения в театр, перешло в посещение дня рождения друга, с канонадой из выстрелов шампанского до двух часов ночи, а затем и в утренний кофе «в постель», без которого бессонная ночь грозила превратиться в безжизненный рабочий день. Она не могла оторвать глаз от его обнаженной фигуры, темной на фоне утреннего солнечного окна и ставшей за эти мгновения такой родной.