Субстанция времени

Как быстро пролетели два часа… Атмосфера палаты резко изменилась. Когда Аня вошла, поддерживаемая врачом, доброта женщин, жаждущих родить малышей, лилась через край. Будущие мамочки с озабоченностью и участием глядели на Аню, подразумевая, что её проблемы те же, что и у них, что она здесь, чтобы спасти новую жизнь, во что бы то ни стало, и сочувственно провожали её взглядами, думая, что вскоре она поделится с ними своей печалью, а они, как могут, посочувствуют ей. Но сейчас, когда всё стало ясно, арктический холод окружил Анну со всех сторон. На вопрос: «Который час?» – никто никак не среагировал. А самым тревожным и невыносимым стали взгляды сквозь неё. Как будто её нет в этой комнате, где всё заточено на благополучное ожидание, а она принесла сюда разрушение и смерть, которые так испугали двух женщин, молящихся о противоположном, а именно – о новой жизни. Они отвернулись от неё в прямом и переносном смысле. Установили в палате незримую стену. Энергия неприятия стала такой невыносимой, что Аня быстро собрала вещи и вышла в коридор, где её ожидала сестра Женя.

Лучик божьего взгляда, просочившийся в греховную ночь и, несмотря ни на что, благословивший любящих на неудержимое деление клеток, погас. Анна Евгеньевна тогда не знала, что это навсегда.

* * *

Сейчас, сидя на постели около спящего Бориса, Анна рассматривала его поредевшие на лбу волосы и основательно наметившуюся лысину на макушке. Он тихо посапывал во сне и иногда похрапывал, громко крякал и поворачивался на другой бок. Прошло почти двадцать лет. Борис на Анне так и не женился. Почему-то вспомнилось, как в новогоднюю ночь Анна приехала к нему в новую однушку на юго-западе, которую он получил на службе. К этому времени они, крепко поссорившись, расстались, а расставались они триста раз, если не больше. Борис не открывал дверь, а она звонила, звонила, а потом спряталась за углом соседнего дома и стояла, трясясь от холода, часа два, пока он с новой знакомой не вышел на улицу, чтобы пукнуть петардой на счастье. Тут она и выскочила прямо на них, а он взял её за шиворот со словами: «Как ты меня достала!!!» и затолкал в метро.

Сейчас вот ногу сломал, когда они катались на лыжах в Высоких Татрах. Он никогда её не раздражал, хотя был, как говорила её сестра, невыносим. Почему-то его многие не выносили, а ведь он такой хороший, красивый, мужественный, уверенный в себе, с юмором, статный, требовательный, величественный, много знающий, умный… Не хватит места на бумаге, чтобы описать все его достоинства. Хочется его погладить и прижаться к нему, но пусть спит…

Подружка Нелька Ане весь мозг вынесла своими теориями о том, что он загубил её жизнь. Вот дура стоеросовая! Столько счастья Ане отпустила судьба, только вот детей нет, а из детского дома Борис брать не хочет. Но не всем же растить детей, кому-то не послано такого счастья. Аня повернулась к окну и тихонько заплакала, бесшумно глотая слёзы, судорожно вздыхая, не зная, почему текут эти нескончаемые реки. На подбородке они собирались в огромные капли и падали на юбку. Это всё неправда, я счастлива!

– Ань, принеси компота! – хриплый голос Бориса, как выстрел прозвучал неожиданно. Пуля вошла под левую лопатку и вышла из соска её до сих пор такой красивой девичьей груди.

Место в жизни

Трёхмесячная Леночка сладко спит в коляске, а я не приседаю на лавочку, а медленно прогуливаюсь по дорожкам. Движение – жизнь! Под этим девизом может быть не так страшна старость. Быть бабушкой – такое счастье, но, хоть любовь и придаёт сил любящему человеку, на одной любви далеко не уедешь. Требуется гораздо больше физических сил на то, на что лет пять назад тратился пустячок.

«Вставай! Так долго отдыхая, Утратишь силу ты сполна! Ведь не приносит урожая Невспаханная целина!». Лонгфелло Генри Уодсворд был абсолютно прав. Вспахивать каждое утро свое старое, неповоротливое тело с помощью физических упражнений и медленно возвращаться от сонного небытия к радостному утру нового дня – это почти подвиг. Следует заметить, что экономичная трата сил совершенно необходима, чтобы дожить до вечера в здравии. Выполнить множество женских и бабушкиных дел, поработать на славу, в течение дня не сломаться, – решение этой задачи мне пока удается.

Тропинка вьётся меж берёз и кустов орешника. Холмистая местность нашего Крылатского пересечена оврагами. На лавочке сидит старичок и, придерживая палочку коленями, тщательно вытирает слезящиеся глаза. За спиной старика небольшой овражек, затем – крутой подъем с тропинками, по которым прогуливают собак. Вдруг собаки, встретившись, громко залаяли. Старичок вздрогнул и попытался обернуться, чтобы взглянуть на происходящее. Малоподвижная и уже давно не гибкая спина потащила за собой всё тело. Старик перекинул палку за спинку лавочки и, взявшись руками за рейки спинки, повернулся и зафиксировал происходящее. Собак активно растащили по сторонам радостные хозяева, а старичок неловким движением выпустил палку, и она свалилась за лавочку в овраг.